Пешка в чужой игре

Гришанин Дмитрий Анатольевич

!!!Выполняйте задания — это выгодно! Удачной игры!

— Вот это я понимаю, щедрый подгончик! — первой прокомментировала увиденное наставница.

— Угу, — отозвался я, ощущая неожиданный прилив сил, и тихо офигевая от захлестнувшей волны воспоминаний.

Целиком всю жизнь до тумана я, к сожалению, не вспомнил. Открывшиеся картинки из прошлого были связаны исключительно с работой в этом цеху. Но даже одной грани воспоминаний оказалось достаточно, чтобы вновь почувствовать себя цельной личностью.

Я вспомнил, что работаю на

заводе рихтовщиком больше двадцати лет. Устроился сюда сразу после отчисления с первого курса института. Работаю, как все, в первую смену, с семи до четырех. В бригаде друзей у меня нет, со всеми парнями держусь ровно, и пользуюсь у них заслуженным уважением.

— Чего, накрыло? Это нормально, — продолжала меж тем, как радио, тараторить в голове неугомонная девица. — Всегда так бывает после нового уровня. А по первости вообще жестко накрывает. Ничего, сейчас отпустит. Это от того происходит, что с уровнем Система все показатели разом на единицу задирает. А они ведь пустышкой подняться не могут, должны быть заполнены характеристикой. Система это решает просто: выбирает самую раскаченную от нуля и задирает до двух нулей. Я, наверное, слишком муторно объясняю. На словах не поймешь, нужно на конкретном примере. Так-то там все просто. Короче, не парься, разберешься со временем…

И вправду я мало что сейчас понимал из спутанных объяснений наставницы.

Убежавшие уже шагов на десять вперед рихтовщики дошли до конца цеха и скрылись в боковом коридоре.

— Слышь, как там тебя, Кэмел, чего затих-то? — позвала наставница.

— Никогда не любил это собачье прозвище, — буркнул я в ответ.

Накатившая волна воспоминаний смыла завесу тайны с дурацкого прозвища.

Кэмелом меня прозвали в бригаде буквально в первый месяц работы. Будучи молодым прыщавым юнцом, я имел неосторожность выпендриться перед старожилами, мол, курю исключительно «Кэмел» — достаточно дорогие и модные по тем временам сигареты. И довыпендривался. Окрестили Кэмелом, и до сих пор приходится отзываться на ненавистное погоняло.

— И как тогда прикажешь тебя называть? — усмехнулась наставница.

— Не знаю. Настоящего своего имени не помню.

— Может, просто: Рихтовщик? А чего, звучит брутально. И вполне по делу. Ты ж по профессии рихтовщик. Как тебе такое имя?

— Всяко лучше, чем Кэмел.

— Тогда нарекаю тебя Рихтовщиком, — неожиданно торжественным голосом объявила наставница. — Согласен?

— Согласен.

Перед глазами ту же вспыхнула красная строка очередного сообщения:

!!!Внимание! Зафиксировано имя Игрока. Имя: Рихтовщик. Крестная: Шпора!

Добравшись до конца цеха, я свернул в короткий боковой коридор. И зажмурился от ослепительно-яркого дневного света резанувшего по глазам из распахнутой в конце двери.

Глава 4

Глава 4,

в которой ведусь на провокацию, и все огребают по щам

— Чего с ногой? Почему хромаешь? — озаботилась наставница, пока шагал к выходу.

— А я знаю? — буркнул в ответ. — У меня память, как решето. Нифига не помню.

— Это нормально, — отозвалась Шпора. — Поначалу у всех так. Со временем все вспомнишь. И нога твоя подлечится. Вот разживемся живцом, и все болячки, как рукой снимет.

— Чем-чем разживемся?

Я задал вопрос слишком громко и, поскольку уже практически стоял на пороге, был услышан на улице.

— Кэмел, братка, я тут Грибу втолковываю, что на четвертом складе у барыги можно спиртяжкой разжиться, — опередив наставницу, ответил мне Мячик.

Опустившись возле крыльца с напарником на корты, парни уже затянули по сигаретке.

Благодаря частичному просветлению, вспомнил, почему второго рихтовщика прозвали Грибом. Он пришел к нам в бригаду зимой. И тогда носил огромную мохнатую шапку. В сочетании с узким пальто она делала его фигуру реально похожей на гриб. Кто-то из ребят в шутку назвал парня Грибом, и прижилось.

— Ты как, третьим будишь? — вторил приятелю Гриб, протягивая мне раскрытую пачку.

Наплевав на яростные протесты наставницы, которая, положа руку на сердце, достала уже понуканиями — нашла, мля, лошадь! — присел рядом с парнями, выудил из предложенной пачки сигаретку и, прикурив от протянутой Мячиком зажигалки, с наслаждением затянулся.

— Со светом, похоже, канитель надолго, — продолжил уговаривать Мячик. — И телефоны не пашут… Засадим по соточке — все повеселее будет.

— А че, можно, — кивнул я.

— Кэмел, красава, — расплылся в щербатой улыбке Гриб. — В натуре корефан. Мы с Мячиком в тебе, братка, ни минуты не сомневались…

— Ты чего удумал то?! — в параллель с Грибом забесновалась в голове командирша. — Кретин пустоголовый! Валить срочно отсюда надо! Тут сейчас такой ад начнется!..

— Заткнись! — не выдержав, шикнул под голос.

А услышали парни. Поскольку рядом больше никого не было, приняли на свой счет. И обиделись.

— Кэмел, попутал что ль? — ткнул локтем в бок Мячик. — Мы к тебе со всей душой. Сигой угостили, бухнуть по братски предложили…

— В натуре, Кэмел, обидно слышать, — подхватил Гриб.

— Да вы задрали называть меня этой собачьей кличкой, — поддавшись вдруг захлестнувшему яростному порыву, окрысился я.

Видимо сказалось длительное общение с прописавшейся в голове истеричкой. Накипело! И вдруг сорвался.

— Нормальная погремуха у тебя, — слегка опешил от моего отпора Мячик. — Звучит вполне достойно.

Но его увещевания ничуть меня не успокоили, а наоборот — еще больше разозлили.

— Кэмел, кончай бузить… — подхватил Гриб.

— Еще раз так назовешь, втащу, — прошипел я.

Углядев злой огонь в моих глазах, Мячик благоразумно прикусил язык и даже чуть отодвинулся. А вот его напарник решил проверить меня на вшивость.

Подорвавшись с кортов, Гриб коршуном навис надо мной и, многозначительно потирая мозолистый кулак, зло бросил в лицо: