Пешки Хаоса
Шрифт:
Большинство атакующих побросали свое оружие – и ножи, и винтовки – чтобы зажать руками уши, но эта предосторожность оказалась абсолютно тщетной. Нескольких солдат охватили страшные судороги, которые, казалось, вот-вот разорвут их на части. У других лилась пена изо рта, окрашиваясь красным от крови из прокушенных языков.
Стрелки на грузовиках пострадали не так сильно, а их водители еще меньше, благодаря защищавшим их кабинам – но двое солдат на самом дальнем из четырех грузовиков, казалось, остались последними, кто был способен на сознательные действия.
Гицилла почувствовала, что Гавалон схватил ее за руку – и своего раба-колдуна тоже – и толкнул их к окну.
– Наружу! Наружу! – закричал он.
Только сейчас Гицилла ощутила, что рог почти парализовал ее и Малдайака – и из-за этой внезапной слабости они оказались в очень опасном положении, потому что дом продолжал рушиться.
Она знала, что должна помочь Гавалону, и, приложив огромные усилия, попыталась заставить свои конечности повиноваться. Если бы ее руки и ноги были такими же худыми и слабыми, как еще пару дней назад, ей было бы трудно выбраться через окно, но сейчас ее конечности были длиннее, и обладали силой, которую ей еще не приходилось испытывать. Она схватилась за подоконник и одним прыжком выскочила в узкое окно, более ловко, чем вообще могла предполагать.
Гавалон рассчитывал, что Малдайак последует за ней. Колдун уже отдавал своему рабу дальнейшие приказания, веля сесть на коня и преследовать грузовик – но эти приказы были бесполезны, потому что Малдайак оказался далеко не таким проворным, как Гицилла. Он попытался выскочить, но явно не мог так же хорошо координировать свои движения, и каким-то образом застрял в окне.
Остатки крыши окончательно обвалились.
Потом рухнула стена, похоронив под собой Малдайака.
Гавалон все еще оставался в доме.
Гицилле пришлось отпрыгнуть, чтобы не попасть под обрушившуюся стену, и прыжок отнес ее на целый десяток футов. Она приземлилась рядом с одним из выведенных из строя солдат, который все еще бился, пытаясь стряхнуть с себя обвивавшие его растения. Гицилла подобрала оброненный им нож – острый клинок более двух футов длиной – и перерезала ему горло.
Он продолжал биться, но уже не мог причинить вреда. Растения жадно пили его кровь.
Гицилла больше не смотрела на него, глядя на то место, где Гавалон Великий исчез под грудой развалин.
Простой смертный, вероятно, был бы убит, или, по крайней мере, лишился бы сознания, но Гавалон не был простым смертным. Он поднялся из руин, расшвыряв кирпичи и куски цемента во все стороны, больше разозленный, чем испуганный – но не утратив свою способность к холодному расчету, и не забыв, что он находится посреди боя.
Его первым побуждением, как показалось Гицилле, было вытащить Малдайака из развалин, чтобы раб смог выполнить его приказ, но Гавалону понадобилась лишь пара секунд, чтобы понять, что Малдайак оказался в куда худшем положении, чем он сам.
Раб-колдун был жив, но сломал как минимум одну ногу и одну руку. Он был бесполезен.
Взгляд Гавалона вопросительно
– Я догоню их! – сказала она, когда поняла, чего он ждет. – Я убью их!
Она была изумлена собственными словами. Как она могла исполнить свое обещание?
Гавалон сразу же согласно кивнул, казалось, нисколько не сомневаясь в ее способности догнать грузовик и убить его пассажиров.
– Тот, который на открытой платформе в кузове, не будет слишком опасен, - сказал он. – Но другой может… Будь осторожна, прошу тебя. Иди! Иди!
Гицилла повернулась. Не задавая себе вопросов о необходимости стоявшей перед ней задачи или ее выполнимости, она побежала – и только перейдя на бег, поняла, что Гавалон, должно быть, знал о ее новых способностях лучше, чем она сама. Она оглянулась – не столько чтобы увидеть, что делает Гавалон, сколько чтобы узнать, что стало с Дафаном.
Ее сердце дрогнуло, когда она увидела, что лошадь Дафана лежит на земле, но потом она заметила, что Дафан на ногах и вооружен трофейным ружьем. Как и она, он сражался с врагом. Он совсем не вырос с тех пор, как Нимиан коснулся его, и, казалось, никак не изменился, но все же в бою оказался на высоте.
« Он герой!», подумала Гицилла. « Даже самый обычный мальчик вроде него может стать героем в час беды!»
Она заметила Гавалона, но лишь на секунду. Колдун бежал к Дафану, вероятно, чтобы помочь.
Вдруг она услышала странный шум, который смог пробиться не только через затычки из магической ткани в ее ушах, но и через оглушение после звука рога Гавалона.
Это был жуткий, пугающий звук, и она почувствовала, что при других обстоятельствах у нее бы кровь застыла в жилах, но ей пришлось повернуть голову обратно, чтобы не споткнуться, и она помчалась по дороге быстрее, чем может бежать любой человек.
« Но я больше не человек», напомнила она себе. « Меня коснулось существо, которым стал Нимиан. Меня коснулся Повелитель Перемен, более могущественный, чем любой другой, и что-то во мне ответило на это прикосновение. Теперь я больше, чем просто человек. Я горю быстрее и ярче, чем если бы я стала просто Сновидицей Мудрости».
Двигаясь ровным, расчетливым бегом, она заметила, что грузовик больше не удаляется от нее. Хотя водитель воспользовался возможностью развернуть машину, и теперь грузовик ехал вперед, а не задним ходом, он двигался не быстрее, чем Гицилла.
Гицилла, которой самой приходилось сидеть на месте водителя – хотя и в очень странном состоянии разума – знала, что водитель грузовика может видеть ее в зеркале заднего вида, установленном в центре кабины над его головой. То есть, он знает, что его преследуют.
Возможно, это не пугало его, потому что внешне Гицилла по-прежнему выглядела как юная девушка, хотя и стала выше ростом – а возможно, напротив, это его пугало, потому что обычная девушка не смогла бы угнаться за грузовиком без помощи магии.