Пешки Сдвига
Шрифт:
– Да ладно вам... Ноги не держат. Книжник, сделай доброе дело, принеси чего-нибудь...
Очкарик взял почти опустевшую плошку, с мясом; добавил туда понемногу из всего, что имелось в наличии: и принёс Шатуну.
– А что тебя ноги не держат?
– Спросила Лихо.
– Ты что, со всеми желающими - наперегонки всю ночь носился? Скольких победил-то?
– Лучше бы - наперегонки... Всё ночь - под крылом Амура проторчал.
– Громила меланхолично принялся жевать: казалось, что у него - устали не только ноги, но и - челюсти.
– А крыло, было очень большим, взмахивало очень активно,
– Бедный наш Шатун.
– Лихо понимающе покивала головой.
– Ушатали тебя близняшки... Представляю, как это было; не в пример моей бессонной ночке.
– Да уж, без передыху...
– Шатун тяжело вздохнул, но по его лицу - проскочило что-то вроде краткого умиления.
– То одна, то вторая... То - сразу обе. Такие маленькие, и такие - эх...
– Только не говори, что тебе не понравилось.
– Скептически хмыкнула блондинка.
– По размякшей мордашке вижу, что словил свой контейнер приятностей... Разве что, не заметила я, чего же в них такого - неправильного. Ладно бы, у них по четыре сиськи было: две - спереди, и две - позади. Нормальные мамзели. Не поведаешь, в чём секрет-то?
– Да всё просто. Они, когда отходят друг от друга - дальше, чем на три метра, становятся сущими фуриями. Переклинивает их - наглухо: агрессия через край перехлёстывает. А когда рядом - вылитые ангелы. Только вот в койке, вытворяют такое; чего ангелам, знать, и тем более - уметь: ну никак не полагается...
– Боги, ангелы...
– Лихо взяла новый кусок.
– Если закрыть глаза, и обходиться только ушами; то можно решить, что мы - в раю...
Плотно перекусив, блондинка с громилой - отправились на боковую.
Выспались до лёгкого отупения, и начавшейся по пробуждению - икоты. Которая, впрочем, довольно быстро сошла "на нет".
– Тишина?
– Громила икнул в последний раз и, потянулся с яростным хрустом.
– Ни новостей, ни даже плана идеального побега... Чем вы тут занимались, охламоны?
– Спорили, насколько непроходимую ересь, ты выдашь при пробуждении.
– Алмаз, лежащий на боку, насмешливо покосился на Шатуна.
– Книжник настаивал на твоём здравомыслии; но я-то - знаю тебя, как облупленного. Причём, досконально, и - дважды.
– Треплоид.
– Шатун остервенело почесал, уже наглухо заросшую щетиной скулу.
– Корифей сверхплоского юмора. Пожрать есть чего?
– А как же!
– "Стеклорез" широко развел руками.
– Шведский, или какой там раньше был?
– стол. Что характерно - на халяву. Хоть обожритесь.
– Друзья познаются в еде.
– Блондинка зевнула, рискуя вывихнуть челюсть.
– Был бы ты, Алмаз - настоящим корефаном; изловчился бы, и сварганил нам с Шатунчиком - какую-нибудь фуа-гру, или - порцайку пролетарского гуляша. Из своих носков. Так, чтобы мы слопали за милую душу, и добавки попросили...
– Как обычно, зарятся на самое калорийное.
– Алмаз подмигнул Книжнику.
– Профессионалы.
– Мы такие...
Еду принесли, где-то - через полчаса, после начавшегося обсуждения кулинарных пристрастий четвёрки. Мясо, овощи, какой-то безалкогольный напиток. Открыли дверь, погрозили пучком стволов, и впихнули корзину с провиантом.
– На
– Спустя четверть часа, пробубнил Шатун с набитым ртом.
– С одной стороны - это радует, с другой - удручает. И, когда же я - буду доволен этим миром?
– Конкурс на лучшую шутку, совмещённую с философским высказыванием; можно не проводить.
– Книжник потянулся за последним куском мяса.
– У нас есть неоспоримый лидер.
– А кто у нас сегодня дежурный по кухне?
– Лихо вытерла жирные пальцы - о кусок брезента, валявшийся на одном из топчанов, и нынче - приспособленный ею, в качестве средства гигиены.
– Сдаётся мне, что это - одна юная особа, мужеского полу... Будьте любезны, приберитесь пожалуйста.
Сумрачно ворча себе под нос, что-то о неуставных отношениях, процветающих в отдельно взятом коллективе: Книжник покидал все объедки и посудины - в корзину, которую запихал под ближайший к нему, незанятый топчан.
Следующие два часа - прошли в тягостном ожидании. За дверью - не раздавалось ни шороха; Книжник специально бегал, выслушивал. И это - было странно.
– Чего ты там ужимаешься?
– Алмаз со вздохом посмотрел на Лихо.
– Выкладывай давай. Сидит тут, шифруется... Мата Хари в застенках инквизиции. Свербит?
– Свербит.
– Блондинка вздохнула и, с какой-то непонятной печалью, посмотрела на него.
– Неужто, так заметно, стеклорез? Старею, ебулдыцкий шапокляк...
– Сильно свербит-то?
– Прилично. Не фатально, но - ощущаисто... Чую, носится в этом подвале - дух жирнющего буревестника; и горланит, надрывается. Падла пернатая.
– Скоро грянет?
– Книжник невесело усмехнулся.
– Одно из двух. Или - да, или - это лебединая песня моего дара...
Буквально пять минут погодя, выяснилось, что дар - всё-таки функционирует исправно, без сбоев, и - дачи ложных сигналов.
– К стене! Сука - пошла!
Красноярский Колизей - казался если не огромным; то, как минимум - впечатляющих размеров. Собственно, никаким Колизеем - он изначально не был; а имелся просто центральный стадион, располагающийся на "Острове Отдыха" и, доведённый Сдвигом - до непотребного состояния средней степени. Сохранность трибун, составляла процентов тридцать, с небольшим хвостиком; остальная часть - выглядела так, будто по ней, проходил отрезок дистанции соревнования. Под названием - "Гонки на асфальтоукладочных катках". Причём - на редкость экстремальные.
Футбольное поле, пострадало гораздо сильнее. От него, уцелела одна треть, находящаяся в районе ворот, которые были со стороны основной части Мутантограда. Другие две трети, представляли собой - ямину, глубиной метров пятнадцать-семнадцать. В результате какого приложения усилий Сдвига она образовалась: не было даже предположений. Самих ворот, не водилось и в помине; зато имелся приличных размеров загон прямоугольной формы; сооружённый из дюжины - врытых в землю, металлических свай: и, опутанных колючей проволокой, заканчивающейся на высоте около трёх метров. Проволока была натянута не совсем часто, чтобы всё происходящее внутри загона, без особого напряжения - просматривалось с трибун.