Пешки в чужой игре. Тайная история украинского национализма

Бердник Мирослава

Глава 4. Коллаборационизм. 1941–1945

«Наши боевики подвергли нападению все города и села еще до прихода немецкой армии»

15—19 января 1941 года во Львове состоялся «Процесс пятидесяти девяти», который имел широкий общественный резонанс. Сорока двум подсудимым оуновцам был вынесен смертный приговор, семнадцать получили по 10 лет лагерей и по пять лет ссылки.

7 мая 1941 года в Дрогобыче начался новый, на этот раз еще более массовый процесс — над шестьюдесятью двумя оуновцами. По решению суда тридцати националистам был вынесен смертный приговор, двадцать четыре получили по десять лет, дела остальных восьми человек отправили на дополнительное

расследование. Впоследствии президиум Верховного Совета СССР смягчил приговоры: смерть теперь ожидала 26 подсудимых (четырем осужденным, среди которых были три женщины, была сохранена жизнь), 13 арестантам подтвердили их десятилетние приговоры, а 19 назначили сроки наказаний от семи до восьми с половиной лет.

Там же, в Дрогобыче, 12–13 мая состоялся суд еще над тридцатью девятью украинскими националистами. Его итог — 22 расстрельных приговора, восемь десятилетних и четыре пятилетних срока, а также пять пожизненных ссылок.

Материалы всех этих процессов содержат много сведений о подготовке националистами вооруженного восстания. Из обвинительных документов мы узнаем, что к 1 сентября в 1940 года «краевой экзекутиве» ОУН во Львове подчинялись 5500 боевиков, которые готовились выступить. Были составлены конкретные планы действий, готовилась материально-техническая и кадровая база восстания. Разрабатывались детальные мобилизационные планы для всех звеньев организации. Разведка ОУН собирала информацию о военных частях наших войск, об их вооружении, важных хозяйственных обьектах, о биографиях командиров.

За первые четыре месяца в 1941 года активность националистического подполья резко выросла. Нелегалами было осуществлено 65 убийств и покушений на представителей советского административного аппарата, руководителей НКВД, усилен саботаж.

«Украинские интегральные националисты, — пишет в своей работе канадский историк О. Субтельный, — с энтузиазмом приветствовали нападение немцев на СССР, рассматривая его как многообещающую возможность установления независимой украинской державы». В оуновской брошюре под названием «За українську державність» читаем: «Перед началом немецко-советской войны ОУН, несмотря на неимоверные трудности, организовала в селах сеть подпольщиков, которые… в целом ряде районов Тернопольской области организовали вооруженные выступления повстанческих отрядов, разоружили много воинских частей… Наши боевики подвергли нападению все города и села области еще до прихода туда немецкой армии». Аналогично действовали украинские националисты и на территории Львовской, Станиславской (ныне Ивано-Франковской), Дрогобычской, Волынской, Черновицкой областей.

В советских документах о действиях оуновских диверсионных групп в июне — июле 1941 года, после начала войны с нацистской Германией, говорится: «Они создавали диверсионно-террористические банды, которые разрушали коммуникации в тылу советских войск, затрудняли эвакуацию людей и материальных ценностей, наводили световыми сигналами враждебные самолеты на важные объекты, убивали партийных и советских работников, представителей правоохранительных органов. Переодетые в красноармейскую форму оуновские банды нападали с тыла на мелкие подразделения и штабы Красной Армии, обстреливали их с чердаков домов и предварительно оборудованных огневых пунктов».

Об этом же вспоминает и генерал-майор немецкого механизированного корпуса Н. К. Попель: «В восемь утра 24 июня 1941 года, когда мотоциклетный полк вступил на обычно людные улицы Львова, нас встретила недобрая тишина. Только по центральной магистрали непрерывным потоком ехали и шли беженцы. Изредка раздавались одиночные выстрелы.

По мере того, как машины втягивались в город, выстрелы звучали все чаще. Мотоциклетному полку пришлось выполнять не свойственную ему задачу — вести бои на чердаках. Именно там были оборудованы

наблюдательные и командные пункты вражеских диверсионных групп, их огневые точки и склады боеприпасов.

Мы с самого начала оказывались в невыгодном положении. Противник контролировал каждое наше движение, мы же его не видели, и добраться до него было нелегко.

Схватки носили ожесточенный характер и протекали часто в самых необычных условиях. Вот несколько человек, перестреливаясь, выскочили на крышу пятиэтажного дома. Понять, где наши, где враги, никак нельзя: форма на всех одинаковая — красноармейская. Здание стояло особняком, побежденным отступать некуда. Раненый покатился по наклонной кровле, попытался зацепиться за водосточный желоб, не смог и с диким криком полетел вниз. Мы подбежали. Изуродованное, окровавленное тело конвульсивно вздрагивало. Кто-то расстегнул гимнастерку. На груди синел вытатуированный трезубец — эмблема бандеровцев».

Легко заметить, что «нашими» немецкий генерал называет переодетых в советскую форму диверсантов из ОУН. Гитлеровцы их и забросили за линию фронта…

Следует коснуться еще одного щекотливого момента. В современной националистической литературе много пишется о расстрелах заключенных в нескольких западноукраинских тюрьмах накануне отступления советских войск. Смакуются такие детали, которые могут присниться разве что поклоннику маркиза де Сада, да и то после солидной дозы героина, — вроде поджаривания живых узников, подвешенных за ноги над костром, отрезания по кусочкам частей их тел, а напоследок — набивания вспоротых животов трупами недоношенных младенцев (вопрос — откуда столько недоношенных младенцев?..). Впрочем, некоторые из этих варварских «методик» впоследствии применяли как раз уповцы в отношении мирного польского населения…

Подумаем о другом. Отряды оуновских диверсантов, переодетых в красноармейскую форму, 24–26 июня совершили нападения на тюрьмы в Бережанах, Львове, Золочеве, Кременце, Самборе. В одной из тюрем Львова им удалось освободить до 300 человек. Кого же освобождали бандеровцы? Так ли уж были невинны заключенные?..

На сайте СБУ размещен список оуновцев, расстрелянных в львовских тюрьмах. Напротив каждой фамилии — дата суда и статья, по которой они были осуждены. Практически все арестованы за диверсии и теракты. Да и, наверное, если бы эти люди были невиновны, за 16 лет независимости их бы давно уже реабилитировали…

Более того: именно нападениями оуновцев на тюрьмы и были спровоцированы расстрелы! Согласно документам, первоначально сотрудники НКВД собирались эвакуировать заключенных. Но пришлось срочно ликвидировать последних, чтобы они — хорошо обученные и подготовленные солдаты, знающие местность, — потом не оказались дополнительными помощниками гитлеровцев.

Кроме того, имеются свидетельства, что немцы в провокационных целях уродовали тела заключенных. Потом это варварство выдавалось за действия НКВД. Так, в книге «Холокост евреев Украины» написано: «Знищення євреїв в місті Львові почалося з першого дня приходу німців, тобто 30.VI.41 р. Проте на перших порах німці проводили це знищення провокаційно. Користуючись відходом радянських військ, деяку частину єврейського населення німці завели до тюрем і там постріляли, причому цей розстріл провадився у супроводі екзекуції, з тим щоб не можна було впізнати замордованих. Разом з тим переслідувалась і друга мета, подати це як приклад «звірств» НКВД…»

В фондах Центрального государственного архива высших органов власти и управления Украины (ЦГАВО Украины) хранятся отчеты «краевой экзекутивы» перед проводом ОУН-б в Кракове. «Экзекутиве» удалось мобилизовать около 12 тысяч членов ОУН. Незадолго до начала войны они концентрировались в разных по величине подпольных лагерях, размещенных в труднодоступной местности. Часть националистов работала легально в советских и партийных органах власти, не стесняясь при этом совершать акты диверсий и саботажа.