«Пёсий двор», собачий холод. Том II
Шрифт:
Хэр Ройш вздёрнул брови:
— Вы таки смогли очаровать господина Туралеева?
— О, он оказался сговорчивей, чем мы с вами ожидали. Хэр Ройш, я ваш вечный должник — не знаю, что бы я делал без сплетен, любезно пересказанных вами!
— Объясните пьющему иностранцу, о ком речь! — вклинился За’Бэй.
— Господин Туралеев — это глава петербержского наместнического корпуса, — сжалился над ним хэр Ройш. — Тот, кто отвечает за все аспекты функционирования сего института — от бюрократических до глубоко бытовых. Вы с ним не встречались — как раз таки как иностранец? Даже удивительно, он ведь нередко дублирует хэра
— И такой важный человек согласился на… — За’Бэй округлил глаза.
— А у людей недостаточно важных попросту не хватит средств, — улыбнулся Золотце. — И потом, господин Туралеев — идеальная кандидатура, у него биография соответствующая. В юности, представьте себе, бежал из Польши-Италии от наказания за мелкое нарушение Пакта о неагрессии. Следовательно, он достаточно смел для того, чтобы плыть против течения, и готов жить собственным умом, не оглядываясь каждую минуту на установленные порядки. В Росской же Конфедерации умудрился получить гражданство и даже отслужить в Резервной Армии, а служба эта открывает путь в чиновничье кресло, куда господин Туралеев влез буквально с ногами. У него что-то не сложилось с Городским советом в Тьвери, поэтому он на дух не переносит их знаменитый твиров бальзам… А если серьёзно, поэтому в Петерберге он пошёл другой дорогой, оккупировал наместнический корпус. И женился на девице Асматовой — а она и дочь, и сестра, и тётушка уважаемым членам Четвёртого Патриархата от Старожлебинска.
— Уважаемые члены не хотели уронить престиж фамилии, — едко добавил хэр Ройш, — и похлопотали о пожаловании господину Туралееву титула. Так что юридически он граф, хоть и не всегда так представляется.
— Погодите-погодите, — нахмурился За’Бэй, — если у него такая родовитая жена…
— То развестись он с ней никак не может! — Золотце отсалютовал За’Бэю бокалом. — Слишком уж многое на жену завязано. А наследников всё нет и нет. Как я и говорил, идеальная кандидатура.
Была бы, если бы не одно «но».
Лакей Клист пришаркал-таки с завтраком, так что Золотце счёл за лучшее пока помолчать. И, замолкнув, снова сник: выеденного яйца не стоят все эти победные речи!
Да, господину Туралееву без наследника жизнь не мила — желание закрепиться на завоеванных высотах куда только не толкает. Например, в объятия Золотца, который нашёл себе наконец дело по душе — и не просто нашёл, а вывез на корабле графа Набедренных из Британии, обустроил в Порту, связал с забэевскими аптекарями и наобещал сему делу лучшей доли.
Лучше подземелий покойного лорда Пэттикота доле быть нетрудно — сумасшедший старикан собирал по всем Европам таланты, которые вели бы для него поиски (леший-леший!) бессмертия. Батюшка, конечно, рассказывал Золотцу, сколь сильна в некоторых оригиналах алхимическая мечта, но поверить в практическое ей следование удалось лишь год назад — европейский вояж Золотца, За’Бэя и графа Набедренных принёс им, помимо прочих впечатлений, ещё и случайное знакомство с мистером Уилбери, личным врачом тогда ещё отнюдь не покойного лорда. На четвёртом стакане виски выяснилось, что «личный врач» — это эвфемизм для начальника тайной лаборатории,
Покойный лорд Пэттикот был тиран и деспот: он обеспечивал своих людей деньгами и редкими книгами, но за пределы поместья выпускал одного лишь мистера Уилбери, да и то со скрипом. А ведь среди этих людей имелись и такие, кто родился уже при лаборатории и, соответственно, никогда не видел внешнего мира!
«Петерберг в миниатюре», — иронизировал граф Набедренных.
«Родился при лаборатории? — подловил тогда За’Бэй мистера Уилбери. — Вы же только что сами говорили, что женщин ваш лорд не берёт даже в горничные!»
Мистер Уилбери с сомнением оглядел своих нетрезвых собеседников, но интенция пожаловаться на жизнь переборола остатки лояльности лорду Пэттикоту. И мистер Уилбери раскрыл все карты.
Химики, физиологи и доктора — амбициозные, лишённые предрассудков, в большинстве своём молодые — искали лорду Пэттикоту бессмертия. Затея нелепая, пахнущая заплесневелыми страницами никем не читаемых фолиантов, которые лорд Пэттикот выкупал для своей библиотеки, не взглянув на цену. Вместо бессмертия то и дело находились новые средства от самых разнообразных недугов, но лорда интересовала настоящая алхимия и только она. И лет сорок назад в недрах лаборатории родилось невозможное: человек.
Не из утробы, из печи.
Мистер Уилбери утверждал, что этот человек — он.
Потом были и другие — лорд Пэттикот не скупился на усовершенствование открытого метода, поскольку был убеждён, что это — наконец! — широкий шаг в нужную, подлинно алхимическую сторону. Люди из печи тем временем и сами учились шагать, говорить, справлять нужду на горшке; люди из печи будто бы ничем не отличались от всех прочих людей — кроме того, что их в прямом смысле собрали из химических элементов.
Золотце сознавал с пугающей ясностью, что будь он студентом медицинского института Штейгеля, а не исторической Академии, он наверняка засмеял бы мистера Уилбери ещё год назад прямо за распитием виски.
И никогда бы не увидел своими глазами, как из «печи» (хитрого раскалённого агрегата со множеством трубок) и правда достают младенца вполне человеческого вида.
— Господа, я, кажется, прогорел, — произнёс-таки Золотце, стоило лакею Клисту прикрыть за собой дверь малой гостиной.
Граф Набедренных, пребывающий теперь в постоянной эйфории от спонсорского своего пособничества предприятию Золотца, обернулся с выражением живейшего участия:
— Что вы такое говорите, мой друг? Только что хвалились господином Туралеевым в клиентах, а сами унываете? Я ведь уже умолял вас: если вам не хватает средств, не скромничайте, сразу называйте сумму!
— Ах, граф, — у Золотца будто бы защекотало в груди от такой заботы, — ни одна сумма в мире, боюсь, не разрешит мою проблему. Я ношу её в себе две недели, я надеялся, что она преодолима, но полчаса назад мне пришла весточка от мистера Уилбери, перечёркивающая всякие надежды.
— Не томите! — подался вперёд За’Бэй.
— Да что тут объяснять, — Золотце горько усмехнулся. — Я ведь уже всё рассказал. Господин Туралеев был рад моему предложению, поскольку не первый год брака грезит о наследнике. Он полагает свою политически выгодную жену бесплодной. По всей вероятности, ошибочно…