Пески веков (сборник)
Шрифт:
Быть может, другой Питер Инис на другой Земле тоже смотрит сейчас на машину?
Будем надеяться, что так. И будем надеяться, что этот другой Пит — хороший человек. Потому что Мэри Вторая — очень хорошая, черт побери!
— Где мне брать билет? — спросил он.
— Сюда, пожалуйста, — позвал из-за металлического шара ван Хасен. Он там что-то делал с круглым красным глазком.
— А что же не трубят трубы? — хмуро заметил Пит. — Где репортеры и фотографы? Мне-то, конечно, ничего этого не надо.
— Мы… — Энрике Патиньо запнулся. —
— Я тоже это почувствовал, — сказал Пит. — Звучу не в лад здешнему оркестру. Нарушаю гармонию.
— Сегодня утром мы приняли решение. И как раз собирались вас пригласить, но вы пришли сами.
— А если бы вы меня пригласили и я отказался прийти, вы бы вызвали морскую пехоту?
Патиньо улыбнулся какой-то удивительно мальчишеской улыбкой.
— Ну да. Собственно, ваше появление в нашей Вселенной едва ли как-то на нее повлияет в ближайшие миллионы лет. Отклонение должно дойти до фантастически высокого уровня, прежде чем оно даст себя знать. Но мы — ученые и не можем рисковать, позволив вам остаться здесь хотя бы еще недолго. Ваше влияние теоретически возрастает в геометрической прогрессии каждый шестьдесят один целый четыреста шестьдесят девять десятичных часа.
— Я уже не тот, каким пришел к вам, — сказал Пит. — Я растерял миллионы молекул. Я воспринял миллионы других. На мне совсем другая одежда.
— Можно почти наверняка предположить, что все это так или иначе возмещается и уравновешивается; надо надеяться, что мы не ошибаемся.
— Что ж, тогда, наверно, больше нет никаких препятствий… если не считать моих чувств.
Патиньо вздохнул.
— Пожалуй. Но мы так мало знаем о подобных вещах… потому и не трубят трубы. Когда мы вас отправим, машина будет размонтирована. Чем меньше люди знают об этой стороне научных исследований, тем лучше. Быть может, сейчас мы поступаем преглупо. А может быть, нам бы надо холодеть от ужаса.
— Ну, — сдерживая волнение сказал Пит. — Когда же мы начнем?
— Хоть сию минуту.
— А когда начнут они?
— Тогда же, когда и мы… или наоборот. Видимо, на этом уровне все полностью совпадает: мы как бы выражаем законы, общие для всей Вселенной.
— Довольно! — прервал ван Хасен. — Так у нас весь день пройдет в разговорах.
— А нельзя мне взять с собой… книгу или еще что-нибудь? — спросил Пит.
Патиньо покачал головой. Потом взял Пита за руку и поставил его перед шаром. Красный глазок смотрел теперь Питу прямо
Пит еще дома попрощался с Мэри. Теперь он на нее не взглянул.
Все произошло очень быстро.
Патиньо прощальным жестом поднял руку.
Ван Хасен нажал какую-то кнопку где-то позади металлического шара.
— Пит! — крикнула Мэри.
Машина пронзительно взвыла, заглушая ее крик.
И Мэри очутилась в его объятиях.
Лаборатория была почти такая же. И машина тоже. Круглый красный глазок потускнел. Вой утих.
Все просто стояли и переводили дух.
Держа Мэри в объятиях, Пит поглядел вокруг и улыбнулся.
— Без бороды вас трудно узнать, доктор ван Хасен, — сказал он. Потом обратился к Мэри: — Я рад, что ты это сделала. Я не смел тебя просить.
Мэри заплакала.
— Я… я подумала, если я… тогда и она… а может, это она первая подумала…
— Тебе понравится мой Пит младший, — сказал он ласково. — А та Мэри, которая только что отсюда ушла, будет хорошей матерью твоему сыну.
Ученые понемногу выходили из оцепенения. Минут десять они с горящими от любопытства глазами забрасывали вновь прибывших вопросами, потом Пит сказал, что они с Мэри хотели бы пойти домой.
Ван Хасен вывел их в коридор. Остальные двое — точно такой же Патиньо и чуть менее привлекательная Хейзл Бэрджис — уже хлопотали, разбирая машину.
У двери лифта ван Хасен спросил:
— Вы согласны с нами сотрудничать, мистер Инис?
— Большое спасибо, с радостью, — ответил Пит и прижал к себе локоть Мэри.
Дверь лифта открылась. Внутри не оказалось ничего, кроме плотного голубого света.
— Прошу вас, — учтиво сказал ван Хасен.
Чуть помедлив, Пит произнес безжизненным голосом:
— Все в порядке, родная… Наши лифты совсем не такие, как у вас. Совсем не такие.
И хмуро ступил в голубую пустоту, на высоте пятого этажанад землей, все еще прижимая к себе локоть Мэри. За ними шагнул ван Хасен.
И на этом голубом сиянии они поплыли вниз.
«Когда едешь по улице одностороннего движения в никуда, остается одно, — думал Пит, — прибиться к краю. Здесь я и прибьюсь. Ничего не скажу Мэри. Буду молчать, и те, другие, тоже смолчат».
Глаза его расширились: сколько же их, других?
Вниз.
Наконец под ногами твердый пол.
«Надо только выяснить, что это: завтра или через миллион лет. Может быть, этот мир не станет меня ненавидеть?»
Это было не завтра. И мир этот был добр к нему.
ЛЕСТЕР ДЕЛЬ РЕЙ
И СНОВА В ПУТЬ…
Нет, нет, вы ошибаетесь, я не тень вашего отца, даже если немного и напоминаю его. Но история эта долгая, и лучше бы вам меня впустить. Ведь все равно впустите, так что же медлить? По крайней мере всегда впускали… нет, впускаете… то есть впустите… Совсем запутался, вечно эти глаголы… В подобных ситуациях не знаешь, какое время ставить.