Пески времени
Шрифт:
– Я признал, что Энакин Скайуокер мой отец.
– Это имя больше ничего для меня не значит, - для равнодушного слишком резко отреагировал ситх.
– Это твоё имя, только ты забыл его, - вот теперь это был её супруг – уверенный, несгибаемый, с твёрдым взглядом, под которым даже Повелитель Тьмы задумался,- я знаю, в тебе есть добро, Император не смог его вытравить окончательно.
Мара продолжала прижимать ребёнка к себе, но вопрос крутился на языке: «когда и что я проглядела на Беспине?» Она взглянула на малыша, и решила, что может опять испугать его, и они окажутся на холодном Беспине заново.
– Поэтому и не убил меня, - пошёл ва-банк Скайуокер, отходя от отца к окнам коридора, - поэтому ты не отдашь меня
Святая, юношеская наивность. На месте Вейдера она бы тоже растерялась. Ситх похоже совсем не понимал, что делать с таким ребёнком, и единственное до чего додумался старый вояка, так это активировать световой меч сына. Малыш вздрогнул в её руках, копируя взрослое отражение. Значит блефовал.
– Вижу, ты сам собрал новый меч, - Вейдер продолжал поражать своей проницательностью, - твои навыки перерастают в мастерство. Ты силён, как и предвидел Император, - общесемейная черта отворачиваться в самый важный момент разговора. Только сейчас стало возможно их сходство. Вейдер был в разы выше и массивней точёной фигуры мужа, но движения были одинаковы. В минуты разговора эти двое почти идеально копировали друг друга.
– Идём со мной, - в синих глазах была настойчивость, надежда, уверенность, граничащая с самоуверенностью. Молодой сильный джедай, обладающий не только могуществом, но ещё и наивным взглядом на жизнь. Она уже не застала такого рыцаря. И это, наверное, к лучшему. Та Мара Джейд, которой она была во время их знакомства, возможно бы повелась на поистине удивительный и сильный взгляд прекрасных синих глаз, но и разбила бы эту наивность тоже она. Так что хорошо, что за неё это сделал Вейдер.
– Ты рассуждаешь, так же как и Оби-Ван, - в механическом басе была нотка сожаления. На которое, по мнению Мары, ситх способен не был, - ты не знаешь силы Тёмной Стороны. Ты тоже покоришься Тьме.
И это был тот самый момент, когда все детские иллюзии, с которыми пришёл сдаваться джедай, рассыпались осколками, раня душу.
– Нет, - он бессильно покачал головой, - я не соглашусь. Тебе придётся убить меня, - последний вздох его надежд.
– Если такова твоя судьба.
– Послушай свои чувства, отец, избавься от ненависти, – с искренней надеждой, с мальчишеским упрямством, Люк отказывался верить правде, - тебе хватит сил сопротивляться Тьме и Императору.
– Слишком поздно, сын, - обречённо, с ноткой иронии, ответил Вейдер. Он шевельнул рукой, двери открылись и вошли штурмовики, - Император покажет тебе истинную природу Силы. – Джедай еле сдерживал эмоции, он проиграл в этом бою.
– Теперь он твой учитель.
На её руку капнуло что-то мокрое, маленький Люк плакал, молча переживая то, что творилась внутри джедая, но старшее отражение Скайуокера быстро взяло себя в руки.
– Значит, мой отец действительно умер, – Он пошёл сам, не оборачиваясь и не сопротивляясь, а ситх остался стоять в коридоре, замерев, опустив плечи. Толстая броня главкома на деле оказалась не такой уж и толстой. Хотя она не встречала людей, до которых не мог достучаться Люк Скайуокер, если действительно решил это сделать.
– Он передумает, - уверенно заявил малыш, смотря на неё снизу вверх, - у меня есть отец, только он запутался.
– Запутался, ты у меня, фермер, - она поцеловала мальчика в светлую макушку, ожидая самого важного момента его памяти. Вот теперь и посмотрим, кто же всё-таки искажал действительность. Она закрыла глаза, собираясь с духом.
========== Часть 6 ==========
Тронный зал, Его Величество Император, в центральном иллюминаторе бой, Вейдер в очередной статуе самому себе. И любимый супруг, корячащий от боли от молний Силы.
– Твои жалкие потуги ничто по сравнению с могуществом Тёмной Стороны, - прохрипел голос, подавляющий, пронизывающий до костей. Император. Её воспитатель и учитель. Первые двадцать
Ребёнок сжался от боли, и она не выпускала его, стараясь передать все своё тепло и защиту, но использовать для этого Силу не решилась. Мара не могла даже представить, как может отразиться на его сознании её вмешательство. Поэтому продолжала просто смотреть, как Сидиус истязает Люка, скрепя зубами, проклиная твердолобость Вейдера.
– Это цена, которую ты платишь за свою глупость, - Палпатин был садистом со стажем. Даже она не могла смотреть на мучения джедая, даже абстрагировавшись от факта, что это её любимый, и что это далекое прошлое. А он снова-и снова чувствовал эту боль. Но малыш в её руках, сморщившись, сумев открыть только один глаз, смотрел на отца, который метался уже физически, странно раскачиваясь. Казалось, что под страшной маской не Повелитель Тьмы, Лорд главнокомандующий, ситх, не знающий ни сомнений, ни состраданий, а под маской был просто напуганный человек, который метался между долгом, своими собственными правилами и родным сыном.
– Отец! – взвыл джедай под натиском Сидиуса, и эта стало решающей каплей на весах решения Вейдера. Он подло подошёл со спины к Императору, и поднял его, принимая всю силу молний на себя. Глупо. Невероятно глупо. Хрупкое тело её бывшего наставника полетело в шахту реактора, а горе-отец повис на перекладине. У него было столько способов убить Палпатина и остаться в живых, но Вейдер предпочёл остаться героем в глазах сына, и не разбираться с последствиями гибели Императора и неудавшейся ловушки на мятежников. Дезертир ситхов. Никогда его не переваривала, пускай Люк, хоть триста раз его сын, хорошо, что он умер и пускай любит, и дорожит мёртвым папочкой.
Джедай со стоном поднялся, и тут же кинулся к спасителю, отклоняя его от края пропасти. Механическое дыхание изменилось, а Люк в панике пытался придумать, чем ему помочь. Мара сжала детские пальчики, которые обхватили её руки, и поцеловала ребёнка. Она хотела ему помочь, но так же как и Люк был бессилен изменить состояние отца, так же и она ничего не могла сделать.
Скайуокер медленно соображал только в мирное время, она всегда подозревала, что он просто не приспособлен физически к размеренным будням, потому что именно в экстремальной ситуации он думал и действовал наиболее эффективно и разумно, правда иногда безумно, но это срабатывало. Только в его голову могла прийти идея тащить ситха в одиночку. Приближение Вейдера на мостик можно было узнать по вибрации металла, сколько в нём было чистого железа, а сколько такой же тяжёлой мышечной массы она и думать не хотела. Люк, похоже тоже, хватая отца за руки, пытаясь поднять, подставляя плечо. Разумеется, его хватило ненадолго, и от очередного сотрясения станции они оба рухнули. Скайуокер тут же поднялся и стал тягать отца волоком. С невероятным упорством муж тащил неподъёмный труп, как всегда не думая о себе и о своём спасении. Звезду Смерти с минуты на минуты должны были взорвать, а он тащил главкома, чьё состояние не интересовало даже пробегающих солдат и офицеров. На станции была паника, никто даже не остановил внимание на них, а Люк продолжал волочь отца. И у него это почти получилось, они были уже в ангаре, а ситховый шаттл никто не посмел взять. Мара не заметила, когда по её щекам потекли слёзы. Она никогда не жалела о смерти Вейдера, но не могла перенести раздирающую боль в синих, любимых и дорогих глазах. Он не знал этого человека, он знал только то, что это враг, который по какой-то усмешке судьбы оказался его отцом. И он до последнего боролся за его жизнь. Будь на его месте кто-нибудь другой, Вейдер умер бы в своём шлеме, но это был Люк Скайуокер.