Песнь кецаля

Леженда Валентин

– Итак, смотрите, – призвал к вниманию Желтоволосый. – Мяч, перемещаясь вместе с игроками от одного кольца к другому, символизирует движение солнца от восхода до заката и наоборот. Начинаем.

Он высоко подбросил мяч и, ловко поймав его на левый локоть, перекатил на грудь, а затем начал двигаться мелкими пробежками к кольцу. Шар, подбрасываемый сокращениями грудных мышц юноши, подпрыгивал вверх, опускался на нагрудник, вновь взлетал к небу и так до тех пор, пока Цонкоцтли не оказался прямо напротив кольца. Тут он на мгновение остановился, перекатил мяч на изгиб правого локтя, несколько

раз подбросил и резким движением локтя вверх послал снаряд в отверстие.

– В яблочко! – восхищенно заорал Фриц Думкопф. – Ура-а!!

– Чего ты орешь, carnero? – шикнул на него дон Мигель. – Нам так никогда не насобачиться. Он-то уже не одну сотню лет упражняется, а мы должны за десять дней все эти премудрости освоить. Учти, что против нашей команды выйдут не новички, а такие же тысячелетние ребятишки…

– Не понимаю, на что вы надеетесь? – поинтересовалась у мексиканца Бетси. – Если мы проиграем, то вы разделите участь всех.

– Хи-хи-хи! – затрясся брюшком Васкес. – Это мы еще посмотрим.

Он выразительно покосился на часы.

– Если вы рассчитываете на своих людей, – молвил тренер, – то зря.

– Эт-то еще поч-чему-у?! У них есть мой приказ: если я не выйду отсюда ровно через двенадцать часов, они начнут атаку горы Чапультепек. Взорвут её к чёртовой матери!

– Правильно. Но вы же сами шесть часов назад дали им отбой. Все поехали на ваше ранчо.

Сеньор Васкес обалдело уставился на желтоволосого.

– Я? Приказал?! Ты че, охренел совсем?!!

– Думаю, здесь не обошлось без оборотня?! – невинно похлопало глазками чадо.

Когда до коротышки дошел весь смысл сказанного и происходящего, он разъяренным зверем кинулся на Цонкоцтли:

– А-а-а!!

И тут же:

– Ой-ой-ой!!!

Дон Мигель свалился наземь и, схватившись руками за правую щиколотку, начал неистово кататься в пыли. При этом он не переставал вопить:

– А-а-а!! Ой-ой-ой!!

– Что это с ним? – заволновалась брюнетка.

Думкопф выразительно покрутил пальцем у виска.

Молодой вельможа встревожено склонился над коротышкой и что-то подобрал с земли. Когда он разогнулся, присутствующие увидели, что в правой руке Желтоволосый зажал небольшую серую змейку.

Девушки как по команде ойкнули. Бетси от волнения схватилась рукой за сердце.

– Брось! Брось немедленно! – закричала она.

– Мне ничего не угрожает, – спокойно произнес юноша. – Тот, кто принес ее сюда, полагал, что яд достанется кому-либо из вас.

Он отдал пресмыкающееся одному из своих слуг. Тот бережно спрятал змейку в мешок.

– Вещественное доказательство, – пояснил Цонкоцтли.

Нет, не зря он поработал в полиции.

Желтоволосый осмотрел ранку Васкеса и заметно успокоился. Подозвав второго слугу, он велел ему отсосать яд, проникший в организм мексиканца. Потом совместными с Бетси усилиями, парень наложил на щиколотку брыкающегося дона Мигеля повязку с целебной мазью.

– Будет жить, – заверил он. – Его счастье, что поблизости оказался я и мои люди.

– Ты сказал, что кто-то намеренно принес сюда змею, чтобы уничтожить кого-либо из нас? – спросила мисс МакДугал, кладя юноше руку на плечо. – Как это понять?

– Здесь, в Чинкалько, змеи не водятся. Мы их

давно истребили. И яд пресмыкающихся не страшен жителям Дома Кукурузы. Некто принес гадину с поверхности.

– Несложно догадаться, кто, – заметил Крюгер.

– Угу! – поддакнул Думкопф. – Этот как его… Тотек, наверняка его рук дело!

– Именно, – подтвердил Цонкоцтли. – И в этом огромная ошибка нашего противника. Он не должен был совершать столь опрометчивого поступка. Когда объявлен тлачтли, никто не вправе посягать на жизнь и здоровье вызываемой стороны. Наказание за нарушение этого закона очень суровое.

– Ты доложишь Уэмаку?

– Нет. Пока промолчу. Но дам Тотеку понять, что мне все известно. Я получил право на ответный ход и, кажется, уже знаю, что именно сделаю…

Тренировки шли своим ходом. С каждым днем команда «верхних людей» все больше сплачивалась и набиралась навыков в древней игре.

Получалось неплохо. Видимо, сказывалось то, что трое из европейцев регулярно занимались спортом. Увалень Фриц, конечно, уступал остальным в подвижности и сноровке, однако брал, что называется, массой. Единогласно решили, что он будет играть роль живой стенки, стараясь не подпускать игроков противника к мячу.

Адам и Бетси показывали достаточно неплохие результаты. Крюгер, в прошлом заядлый футболист, выделывал виртуозные фортели, подбрасывая тяжеленный каучуковый шар поочередно то на левом, то на правом колене. Элизабет работала больше локтями и плечами. Правда, попасть в кольцо кому-либо из археологов никак не удавалось. Но тренер в целом был доволен, находя их игру даже очень сносной.

Больше всех выделялась Регентруда.

Как оказалось, девушка в пансионате занималась не только айкидо, но и баскетболом. Даже имела несколько очень престижных спортивных наград.

Она очень быстро усвоила, что от нее требуется. Пробежка, удержание мяча на изгибе локтя, на груди или поверхности бедра – это для сноровистой брюнетки было парой пустяков.

На третий день тренировок баронесса фон Айзенштайн повергла всех в изумление, лихо забросив шар прямо в корзину.

Сначала подумали: случайность. Попросили повторить рекорд. Заносчивое чадо, презрительно хмыкнув, повторило на бис, и, подперев левой рукой бок, вызывающе уставилась на кузину: что, съела? Это тебе не шуры-муры с парнями разводить. Тут, дорогая, школа, класс.

Не сговариваясь, выбрали Труди капитаном команды. Девушка восприняла оказанное ей высокое доверие как должное. Высоко задрав нос, она прошествовала мимо мисс МакДугал и парней, направившись прямехонько к бедолаге Васкесу, сидевшему на «скамье запасных».

Коротышка, как и обещал Желтоволосый, проболел совсем немного. Уже на следующий день он выглядел здоровым и веселым. Однако охромел. Цонкоцтли сказал, что это через пару недель, от силы через месяц пройдет – сказываются последствия укуса. Но было ясно, что как потенциальный игрок дон Мигель для них потерян. Это как-то сразу привело к своеобразной изоляции Васкеса. Он воспринимался как ненужный балласт. Возиться с ним не было ни времени, ни охоты. Мексиканец прекрасно чувствовал перемену в отношениях к нему коллег по несчастью и впал в уныние.