Песнь копья
Шрифт:
Наёмник молча восхитился тому, как на лице девушки отразился гнев. Красота её была неземной.
– Но известно ли вам, госпожа моя, что Вестеррайх страдает от нашествия чудовищ? В его северных пределах лютует катормарский мор, голод, местами тлеет война. Действительно ли вам нужно отправиться туда сейчас?
Её взгляд был красноречивее любых слов, и наёмник принял ответ.
– Это выполнимо, – заверил он, не отрывая глаза от прекрасного лика. – Но есть условия.
– Слушаю вас, господин Сирли.
– Кельвин, молю вас, просто Кельвин. Безумная Галантерея поможет
– Разумно.
– Это ещё не всё, госпожа моя. Вы не будете иметь права выбирать дорогу, вместо вас это сделают гиды, которых назначат на сие предприятие.
– Я согласна.
– И последнее! – наёмник указал пальцем в потолок. – Вы не будете иметь права выбирать гидов.
Верховная мать состроила гримасу непонимания.
– Безумная Галантерея сама выберет тех, кто поведёт вас. Это могу быть я, это может быть кто-то другой, не важно. Вы покорно примите их и будете слушаться до тех пор, пока не окажетесь в своём Синрезаре. Только на этих условиях гиды будут защищать вас и беречь ото всего, ставить вашу безопасность и успех превыше законов, морали и совести. Они будут принимать все решения, а вы будете проявлять покорность, иначе наша сделка потеряет силу прямо в пути.
Самшит это условие показалось странным, непонятно, зачем было обговаривать его особо?
– Полагаюсь на репутацию вашего отряда.
– Я часто и с удовольствием слышу такие слова!
То, как быстро Кельвин оказался рядом, заставило Пламерожденных податься вперёд, но он лишь протянул ладонь, улыбчивый, красивый, сильный. Рукопожатие продлилось немного дольше уместного, и за то время оба оценили толщину мозолей друг друга, силу пальцев, натренированных оружием, тепло…
– Вы должны быть готовы к отплытию через две недели, госпожа моя, то есть к концу фебура. Поскольку городской порт наконец открыт, это не станет проблемой. Отойдём от берега ночью, хотя в вашем городе это прибавит нам мало скрытности. Ждите, через две недели за вами придут.
Он показался Самшит внезапно смущённым, попрощался скомканно и убыл из Анх-Амаратха. Верховная мать поднялась на стены и некоторое время следила за тем, как одинокий всадник спускался по серпантину.
***
За отведённые ей две недели Самшит успела распределить между старшими матерями и наиболее способными евнухами обязанности, надеясь уравновесить взаимное влияние и власть в храме. Сложная система противовесов, которая, быть может, сохранит Анх-Амаратх от разделения внутри себя. Верховная мать не знала, сколько займёт путешествие, но сердце её уже болело за оставляемый дом.
Той светлой ночью, когда Неугасимый Пламень разгонял тьму над Ур-Лагашем, а в храм незаметно прибыл чужак, молодая жрица была готова к дороге. Она с облегчением избавилась от тяжёлых тканей, облачилась в некрашеную шерсть и ноский лён, скрыла голову большим платком, а Доргонмаур укутала в парусину и обвязала бечёвкой.
За право унести эту реликвию из храма ей пришлось повоевать, но в конце концов старшие матери смирились с доводами разума, –
Кроме Верховной матери, в путь отправлялись её телохранители и семь Огненных Змеек. Нтанда настояла, что сама возглавит их, передав обязанности префекта доверенной воспитаннице. Шестерых соратниц она тоже выбрала сама. То были очень надёжные женщины разных рас, набранные ещё в детстве по всему архипелагу; покрытые шрамами ветераны. Они сменили яркие доспехи на похожие, но менее заметные, вооружились короткими копьями, саблями, а также, разумеется, каждая несла за спиной большой колчан с композитным луком. Все стрелы Огненных Змеек имели наконечники из драгоценного эмберита.
Посланцем Безумной Галантереи оказался всё тот же Кельвин Сирли. Наёмник улыбался Самшит, а сама Верховная мать не знала, что испытывала. Она стыдилась неясного противостояния радости и страха в своей душе, такого нового, такого непонятного… и волнительного чувства.
– Не волнуйтесь, госпожа моя, – сказал Кельвин, заставив Самшит вздрогнуть, – вы в надёжных руках. Когда-то я много путешествовал по Вестеррайху, так что не заблудимся.
– Верю. Давайте покинем храм через малый, незаметный проход. В скалах есть тайные тропы вниз…
– Да, да, несомненно. Однако прежде я должен сказать, что ваш выбор спутников не сделает дорогу проще. С людьми так-сяк управлюсь, даже с цветными женщинами-воинами, каких в Вестеррайхе никогда не видывали, но везти через море три эти башни с рогами… вы знаете как Амлотианская Церковь описывает демонов? Такие спутники будут выдавать вас…
Он наткнулся на маску едва заметного презрения, которую немедленно надела Самшит. Её прекрасный облик сделался вдруг твёрдым и холодным, огромные глаза чуть сузились, пухлые губы сжались. Этой женщине не требовалось ни единого слова, чтобы всё расставить по своим местам.
– Впрочем, для Безумной Галантереи это не вызов, – продолжил наёмник покорно. – Прошу, ведите.
Отряд из девяти людей и трёх нелюдей покинул храм через незаметную потайную калитку в стенах и долго спускался по тонкой, сокрытой от посторонних глаз тропе на окраины города. Они двигались по бледно освещённым ночным улицам, почти пустым, тихо и незаметно, насколько это было возможно. По пути Самшит жадно вдыхала воздух Ур-Лагаша, запечатлевала в памяти его виды, его ночные звуки. Жрице казалось, что она слышит дыхание мирно спавших людей, которые не ведали ни о ней, ни о её тревогах. Это странное чувство зарождало в сердце тоску.
В огромном порту Кельвин Сирли нашёл нужный причал и отряд поднялся на борт быстроходной армадокийской шхуны. Та отошла от берега почти сразу же. Сложный и стремительный, как все корабли Речного королевства, «Предвестник» за сутки пересёк залив Пяти Праведниц и вскоре покинул его.
В скалах, высившихся по краям от входа в залив ещё во времена великой империи были выточены гигантские статуи драконов, смотревших друг на друга. Великолепный памятник встречал и провожал всех, кто посещал Ур-Лагаш.