Песнь крови
Шрифт:
– Думаю, он предпочел бы вернуться к себе на равнины, – ответил Ваэлин, подошел к поваленной березе и сел, чтобы поправить перевязь.
К его изумлению, девочка подошла и села рядом.
– Меня зовут Алорнис, – сказала она. – А ты – Ваэлин Аль-Сорна.
– Ну да.
Ваэлин успел привыкнуть, что после летней ярмарки его узнают, пялятся на него и тычут пальцами каждый раз, как он оказывается поблизости от города.
– Маменька говорила, чтобы я с тобой не разговаривала, – продолжала Алорнис.
– Да
– Не знаю. Наверно, папеньке это не понравится.
– Тогда, может, лучше не надо?
– Ну я же не всегда делаю, как мне говорят. Я девочка непослушная. Я вообще не такая, как положено девочке.
Ваэлин невольно улыбнулся.
– Отчего же?
– Ну, я не люблю шить, не люблю кукол и делаю всякое, что мне не положено, картинки рисую, которые мне не положено рисовать, и соображаю лучше мальчишек, а они от этого чувствуют себя глупыми.
Ваэлин хотел было рассмеяться, но заметил, как серьезно она это говорит. Девочка как будто изучала его, ее глаза так и бегали, разглядывая его лицо. Наверное, он почувствовал бы себя неловко, но почему-то это было очень приятно.
– Зимоцветы, – сказал он, кивнув на цветы. – А зимоцветы тебе собирать положено?
– О да! Я собираюсь их нарисовать и написать, что это за цветы. У меня дома толстая книга с цветами, я их все сама нарисовала. А папенька меня научил, как они называются. Он очень хорошо разбирается в цветах и растениях. А ты в цветах и растениях разбираешься?
– Немного. Я знаю, какие из них ядовитые и какие полезные, какие можно есть и использовать как лекарство.
Она нахмурилась, глядя на букетик в своих варежках.
– А эти есть можно?
Ваэлин покачал головой.
– Нет, и лечить ими нельзя. На самом деле совершенно бесполезные цветы.
– Это же часть природной красоты! – сказала она, и на ее гладком лобике появилась небольшая морщинка. – Значит, не такие уж они бесполезные.
На этот раз Ваэлин рассмеялся, просто не мог удержаться.
– Что ж, это верно!
Он огляделся по сторонам в поисках родителей девочки.
– Ты ведь не одна здесь?
– Маменька тут неподалеку. А я спряталась за дубом, чтобы посмотреть, как ты поедешь мимо. Ты так смешно свалился!
Ваэлин оглянулся на Плюя – тот демонстративно отвернул голову.
– Мой конь тоже так считает.
– А как его зовут?
– Плюй.
– Какое некрасивое имя!
– Он и сам не красавец. Хотя моя собака еще страшнее него.
– Да, про собаку твою я слышала. Она ростом с лошадь, ты приручил ее после того, как сражался с ней день и ночь напролет во время испытания глушью. Я и другие истории про тебя слышала. Я их все записала, но эту книгу мне от маменьки с папенькой приходится прятать. Я слышала, что ты в одиночку одолел десятерых и что тебя уже избрали следующим аспектом Шестого ордена.
«Десятерых? – удивился Ваэлин. – В последний
– Их было четверо, – сказал он девочке, – и я был не один. А следующего аспекта избирают только после того, как предыдущий умрет или отречется от должности. И пес мой совсем не с лошадь, и я вовсе не сражался с ним день и ночь напролет. Если бы мне пришлось сражаться с ним хотя бы пять минут, я бы проиграл.
– У-у… – девочка заметно приуныла. – Значит, мне придется переписывать все заново…
– Ну извини.
Она слегка пожала плечиками.
– Когда я была маленькая, маменька говорила, что ты приедешь к нам и будешь мне братом, но ты так и не приехал. Папенька очень расстроился.
На него накатила такая волна растерянности, что голова пошла кругом. На миг Ваэлину показалось, будто мир вокруг поплыл, земля заходила ходуном, грозя опрокинуть его.
– Что-что?
– Алорнис!!!
Через лес к ним торопилась женщина, красивая женщина с курчавыми черными волосами, в простом шерстяном плаще.
– Алорнис, иди сюда!
Девочка недовольно надулась.
– Ну вот, сейчас она меня заберет!
– Прошу прощения, брат, – запыхавшись, сказала женщина, когда подошла вплотную. Она ухватила девочку за руку и притянула ее к себе. Несмотря на то что женщина была явно взволнована, Ваэлин обратил внимание, как ласково она обращается с девочкой, как заботливо она обняла ее обеими руками. – Моя дочь чрезмерно любопытна. Надеюсь, она не слишком вас утомила.
– Так ее зовут Алорнис? – переспросил Ваэлин. Растерянность сменилась ледяным оцепенением.
Руки женщины крепче обняли девочку.
– Да.
– А вас, сударыня?
– Хилла, – она заставила себя улыбнуться. – Хилла Джастил.
Это имя ему ничего не говорило. «Я не знаю эту женщину». Он видел в выражении ее лица что-то еще, кроме тревоги за дочь. «Она меня узнала. Она знает меня в лицо». Ваэлин перевел взгляд на девочку, пристально вглядываясь в ее черты. «Хорошенькая, вся в маму, мамин подбородок, мамин нос… глаза другие. Черные глаза». Понимание налетело ледяным вихрем, развеяло оцепенение, сменив его чем-то холодным и колючим.
– Сколько тебе лет, Алорнис?
– Десять лет восемь месяцев, – незамедлительно ответила девочка.
– Значит, почти одиннадцать… Мне было одиннадцать лет, когда отец привез меня сюда.
Он обнаружил, что руки у девочки пусты, и увидел, что она обронила цветы.
– Я всегда хотел знать, почему он это сделал.
Он наклонился, подобрал зимоцветы, стараясь не поломать стебельки, и, шагнув вперед, присел перед Алорнис на корточки.
– Смотри, не забудь!
Он улыбнулся девочке, и она улыбнулась в ответ. Ваэлин постарался как можно лучше запечатлеть в памяти ее лицо.