Песнь крови
Шрифт:
– Вы скоро покинете нас, вернетесь в это жуткое место, отправитесь на какую-нибудь ужасную войну. Нам… нам с вами не доведется больше встретиться – возможно, никогда в жизни.
Ваэлин невольно подался ближе, потянулся, чтобы взять ее за руки.
– Мы еще встретимся, обещаю!
– Ваэлин!
Аспект Элера стояла на краю цветочного сада. В руке у нее был небольшой садовый ножик. Она широко улыбалась.
– Я смотрю, тебе и впрямь намного лучше!
– Благодаря заботам сестры Шерин, аспект.
– Ах
– Прошу прощения, аспект, – Шерин потупилась. – Мне не следовало задерживаться…
– Это вам не в укор, сестра. Но в городе до сих пор неспокойно. Боюсь, что ваше искусство сегодня еще очень и очень понадобится.
Шерин кивнула, взглянула на прощание на Ваэлина – на губах у нее мелькнула грустная улыбка, – отпустила его руку и направилась обратно в Дом ордена. Ваэлин провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду.
– Ваэлин, ты разбираешься в цветах? – спросила Элера Аль-Менда. Она предложила ему опереться на свою руку и повела в цветник.
– Мастер Хутрил научил меня определять, какие из них ядовиты. Он говорил, что они хорошо подходят для того, чтобы растереть их в кашицу и мазать ею наконечники стрел.
«А еще у меня есть сестра, которая любит зимоцветы».
– Да, это очень полезные сведения, несомненно. А эти тебе знакомы?
Она остановилась перед коротким рядком фиолетовых цветов со странными выгнутыми головками, окаймленными четырьмя длинными лепестками.
– Нет, аспект, этих я прежде не видел.
– Марлийские орхидеи, с крайнего юга Альпиранской империи. На самом деле это гибриды: я скрестила их с нашими, местными орхидеями, чтобы сделать их более выносливыми: наш климат более суров, чем тот, к которому они привыкли. С растениями часто бывает так: если изъять их из почвы, в которой они выросли, они зачахнут и увянут.
Ваэлин понял, что ему хотят преподать урок – урок, которого он слышать не желал.
– Понятно, аспект.
Он предполагал, что это тот ответ, которого она ждет.
– Шерин – человек особый, – продолжала аспект. – Неравнодушный, понимаешь? Куда более неравнодушный, чем большинство людей, даже братьев и сестер из нашего ордена. Может быть, именно поэтому она так искусна. Она ведь и в самом деле очень искусна – она во многом уже успела превзойти меня, только ей об этом не говори. Подобное искусство неизбежно обречет ее на одиночество. Очень немногие дают себе труд узнать ее поближе и понять, насколько она не похожа на других. Но ты дал себе труд сделать это – я надеялась, что так оно и будет. Однако я не ожидала, что связь окажется настолько сильной.
– Насколько я понимаю, дружить служителям Веры не запрещается?
Аспект Элера вскинула бровь, услышав этот дерзкий ответ, однако вслух его осаживать не стала.
– Дружба всегда большая ценность. Но нельзя допустить, чтобы ваша дружба помешала тебе и Шерин
– Что же именно?
– Его будущее. Важно, чтобы вы оба это понимали. Твоя мать этого не понимала – или отказывалась это понимать. От любви такое случается: она делает тебя слепым к тому, какой путь проложила для тебя Вера. Когда она покинула наш Дом, чтобы выйти замуж за твоего отца, Пятый орден лишился будущего аспекта.
– Уверен, моя мать знала, что у нее на сердце.
Она слегка поморщилась, услышав горечь в его голосе.
– Да, знала. Я не собиралась ее осуждать, всего лишь выражала сожаление. Она была моей ближайшей подругой. Когда я только пришла сюда, она меня обучала. Всем, что я знаю, я обязана ей.
Она остановилась у простенькой деревянной лавочки и велела Ваэлину сесть. Он с радостью повиновался, а то ему казалось, что ноги вот-вот откажутся его держать.
– Можно спросить, аспект, узнали ли вы что-нибудь о людях, которые на вас напали?
Она покачала головой:
– Почти ничего. Трупы осмотрели, но ничего интересного не нашли, не считая того, что у всех были спрятаны между зубами отравленные пилюли, как у сестры Хенны. В лицо их никто не опознал. Королевская стража и Четвертый орден ведут расследование. Смею предположить, что со временем все выяснится.
Для женщины, которая только что чудом избежала гибели, она демонстрировала удивительное безразличие к тому, кто же на нее напал.
– Вы не боитесь, что другие попытаются сделать это еще раз?
Она нахмурилась, как будто прежде это не приходило ей в голову.
– Попытаются так попытаются. Я, похоже, мало что могу предпринять по этому поводу. Вера велит нам мириться с тем, что мы не можем изменить.
– Сестра Хенна прожила тут много времени. Ее предательство, должно быть, воспринимается мучительно.
– Предательство? Я сомневаюсь, что она когда-либо испытывала преданность нашему ордену, так что и предать его она никак не могла. Она сделала то, за чем была сюда послана. Должна признать, что ее упорство произвело на меня впечатление: столько времени прожить во лжи и ни разу не ошибиться, ни разу не выдать себя…
– Перед смертью она сказала странную фразу: «Когда-то их было семь». Вы понимаете, что это значит?
Он успел заметить некую реакцию – но не узнавание, как у мастера Соллиса, это было больше похоже на страх. Впрочем, все тут же исчезло.
– Ты задаешь так много вопросов, Ваэлин… Похоже, в каждую нашу встречу повторяется одно и то же.
«И эта мне тоже ничего не скажет».
– Прошу прощения, аспект.
Она со смехом отмахнулась от его извинений.
– После того, что ты для меня сделал, я просто обязана ответить хотя бы на один вопрос. Спрашивай же, но помни: только один!