Песнь льда и огня. Книги 1-9
Шрифт:
Пробившись сквозь вьюгу, Теон снова поднялся на внутреннюю стену. Зубцы совсем замело. Он сделал дырку, но дальше рва не смог разглядеть ничего, кроме нескольких мутных огней на внешней стене.
В мире ничего больше нет. Ни Королевской Гавани, ни Риверрана, ни Пайка. Все места, где он бывал и мечтал побывать, о которых читал, исчезли. Остался один Винтерфелл.
Он заперт здесь вместе с призраками. Старыми из крипты и новыми, которых создал он сам. Миккен, Фарлен, Гинир Красноносый, Аггар, Гелмарр Угрюмый, мельничиха с Желудевой и два
Когда он снимал мокрое у себя в комнате, к нему пришел Уолтон Железные Икры.
— Пошли, Переметчивый. Его милость тебя требует.
Не имея на смену ничего сухого и чистого, Теон опять напялил мокрые тряпки. Уолтон привел его в горницу над Великим Чертогом, принадлежавшую ранее Эддарду Старку. Лорд Болтон был не один. Леди Дастин сидела бледная и суровая, Роджер Рисвелл запахнулся в плащ, сколотый конской головой, у огня грелся красный от холода Эйенис Фрей.
— Мне сказали, что ты бродишь по всему замку, — начал лорд Болтон. — Тебя видели на конюшне, в кухне, в казарме, на стенах. И у руин тоже, и у септы леди Кейтилин, и в богороще. Будешь отрицать это?
— Нет, млорд. — Теон произнес это слово так, чтобы угодить Русе Болтону. — Бессонница у меня, вот и гуляю. — Он не поднимал головы, глядя на усыпанный старым тростником пол — смотреть в лицо его милости было бы неразумно. — Я жил здесь мальчиком до войны, в воспитанниках у Эддарда Старка.
— В заложниках, — поправил лорд Болтон.
— Так точно, млорд, в заложниках. — И все же это был его дом… единственный родной дом.
— Кто-то убивает моих людей.
— Да, млорд.
— Не ты, надеюсь? — мягко осведомился Болтон. — Не мог же ты отплатить столь черной неблагодарностью за всю мою доброту?
— Нет, млорд, не я. Я… прогуливаюсь, ничего более.
— Сними-ка перчатки, — приказала вдруг леди Дастин.
— Не надо, прошу вас!
— Делай, как она говорит, — вмешался Эйенис Фрей. — Покажи свои руки.
Теон снял перчатки, поднял руки для всеобщего обозрения. Хорошо еще, что догола не велели раздеться. На левой недостает указательного и безымянного, на правой только мизинца.
— Это бастард сделал, — объяснила всем леди Дастин.
— Я… я сам его попросил. — Рамси делает это лишь после долгих молений.
— Зачем же было просить?
— Столько пальцев мне ни к чему.
— Довольно и четырех. — Фрей огладил жидкую бороденку, растущую из его слабого подбородка, словно крысиный хвост. — Меч, тем более кинжал, он удержит.
— Вы все, Фреи, такие дурни? — фыркнула леди Барбри. — Кинжал! Да он и ложку-то с трудом держит. Вы всерьез думаете, что он способен побороть того гнусного бастардова прихвостня и засунуть ему в глотку его мужское достоинство?
— Все убитые были сильные мужчины, — поддержал ее Рисвелл, — и ножевых ран ни на ком нет. Наш убийца — не Переметчивый.
Белесые глаза Русе Болтона вонзились в Теона, как нож Свежевальщика.
—
— Если не он, то кто? — проворчал Рисвелл. — Ясно, что у Станниса в замке есть свой человек.
Вонючка не человек. Это не Вонючка. Не он. Рассказала ли им леди Дастин о крипте, о недостающих мечах?
— Надо присмотреться к Мандерли, — сказал Фрей. — Лорд Виман нас недолюбливает.
— Зато любит жаркое и пироги с мясом, — не согласился с ним Рисвелл. — Из-за стола он отлучается разве что в нужник, где просиживает часами.
— Я не утверждаю, что он сам это делает, но с ним приехали триста человек, сто из которых рыцари…
— Рыцарь не станет душегубствовать по ночам, — заявила леди Дастин, — а родных на Красной Свадьбе потерял не один лорд Виман. Думаете, Смерть Шлюхам очень вас любит? Не будь Большой Джон вашим заложником, он выпустил бы вам внутренности и заставил их съесть… вспомним, кстати, леди Хорнвуд, съевшую свои пальцы. Флинты, Сервины, Толхарты, Слейты — у всех у них кто-нибудь да был с Молодым Волком.
— Не забудьте и дом Рисвеллов, — сказал Роджер.
— Дастинов тоже следует помянуть, — с хищной улыбкой произнесла леди Барбри. — У Севера долгая память, Фрей.
У сира Эйениса от бешенства затряслись губы.
— Старк обесчестил нас — вот о чем нужно помнить вам, северянам.
Русе Болтон потер растрескавшиеся губы.
— Ссоры ни к чему нас не приведут. Можешь идти, — бросил он Теону, — да смотри в оба, не то и тебя найдут поутру с перерезанным горлом.
— Да, млорд. — Теон натянул перчатки на увечные руки и вышел, припадая на увечную ногу.
В час волка он все еще ковылял по внутренней стене, надеясь, что усталость поможет ему уснуть. Он весь покрылся снеговой коркой, ветер дул прямо в лицо, снег стекал с головы по щекам, будто слезы.
Потом он услышал рог.
Долгий стон точно повис над замком, пробирая до костей всех имеющих уши. Часовые на стенах оборачивались, крепко сжимая копья. В разрушенных зданиях Винтерфелла одни лорды шикали на других, лошади ржали, спящие пробуждались в своих темных углах. Как только умолк рог, забил барабан: БУМ-БУМ-БУМ. «Станнис, — перепархивало повсюду в белых облачках пара. — Станнис здесь. Станнис пришел. Станнис, Станнис, Станнис».
Теона передернуло. Что Болтон, что Баратеон, невелика разница. Станнис взял себе в союзники Джона Сноу, а тот мигом снес бы Теону голову. Вырваться из когтей одного бастарда, чтобы достаться другому, — славная шутка. Теон посмеялся бы, если б помнил, как это делается.
Барабан бил как будто в Волчьем лесу за Охотничьими воротами. Враг под самыми стенами! Теон и еще человек двадцать двинулись туда поверху, но даже у самых воротных башен ничего не было видно из-за метели.
— Они что, стены сдуть хотят? — сострил человек Флинтов, когда рог затрубил вновь. — Отыскали Рог Джорамуна?