Песнь льда и огня. Книги 1-9
Шрифт:
Здесь было жутко холодно, ветер пытался забраться под его одежду, подобно настырной любовнице. Верх Стены был шире, чем Королевский тракт, так что Тирион не боялся упасть, хотя ноги его немного скользили. Братья разбрасывали битый камень, насыпая пешеходные тропки, но тяжесть несчетных шагов плавила Стену, лед нарастал и поглощал гравий, тогда тропа вновь становилась скользкой, и наступало время снова ломать глыбы.
Впрочем, дорога эта не смущала Тириона. Он поглядел: на восток и на запад перед ним тянулась Стена, просторная белая дорога, не имеющая ни конца ни начала, по обе стороны от которой
Холод румянил голые щеки, ноги с каждым шагом протестовали все громче и громче, но Тирион игнорировал их жалобы. Ветер кружил вокруг него, гравий поскрипывал под ногами, впереди белая лента, следуя очертаниям холмов, поднималась все выше и выше и наконец терялась за западным горизонтом. Тирион миновал высокую, как городская стена, катапульту, основание ее глубоко ушло в лед. Метательный механизм сняли, чтобы починить, а потом забыли о нем. Катапульта валялась, как сломанная игрушка какого-нибудь великана.
За дальней стороной механизма послышался негромкий голос:
— Стой! Кто идет?
Тирион остановился.
— Если я буду стоять слишком долго, то примерзну к месту, Джон, — сказал он, пока безмолвно скользнувший к нему белый силуэт обнюхивал его одежду. — Здравствуй, Призрак.
Джон Сноу подошел поближе. Укутанный в многочисленные слои кожи и меха, он казался этой ночью выше и тяжелее, капюшон плаща был надвинут на голову.
— Ланнистер, — проговорил он, разматывая шарф, чтобы открыть рот. — Вот уж не ожидал увидеть вас здесь. — В руках юноша держал тяжелое копье, заканчивающееся железом, оно было выше его роста. У бока в кожаных ножнах висел меч. На груди блестел окованный серебром черный боевой рог.
— Я и не собирался сюда, — признался Тирион, — но вдруг зачем-то пошел. Если я сейчас прикоснусь к Призраку, он отгрызет мне руку?
— Нет, пока я рядом, — пообещал Джон.
Тирион почесал белого волка за ухом. Красные глаза бесстрастно смотрели на него. Зверь уже сделался высоким, как его сундук… Еще год, мрачно подумал Тирион, и даже на него придется смотреть снизу вверх.
— Что ты делаешь здесь ночью? — спросил он. — Тут можно лишь отморозить свои мужские предметы…
— Меня назначили в ночную стражу, — ответил Джон. — Сир Аллисер любезно распорядился, чтобы командир дозора обращал на меня особое внимание. Должно быть, надеется, что если я прохожу здесь полночи, то усну во время утренних занятий. Пока мне удавалось разочаровывать его.
Тирион ухмыльнулся:
— А Призрак уже научился жонглировать?
— Нет, — Джон улыбнулся, — но Гренн сегодня выстоял против Халдера, и Пип теперь не так уж часто роняет меч.
— Пип?
— Его зовут Пипаром. Невысокий такой, лопоухий. Он увидел, как я работаю с Гренном, и попросил помочь. Торне даже не показал ему, как надо держать меч. — Он повернулся к северу. — Я должен охранять милю Стены. Ты пройдешься со мной?
— Если ты не будешь торопиться, — сказал Тирион.
— Командир стражи приказал ходить, чтобы кровь моя не замерзла, но не определил, как быстро я должен это делать.
Они пошли. Призрак белой тенью следовал возле Джона.
— Я уезжаю
— Знаю. — В голосе Джона звучала странная печаль.
— Я намеревался остановиться в Винтерфелле по пути на юг. Если ты хочешь передать туда какую-нибудь весть…
— Передай Роббу, что я намереваюсь вступить в командование Ночным Дозором, чтобы он мог в покое заниматься шитьем с девчонками, и пусть Миккен перекует его меч на подковы для коней.
— Твой брат выше меня, — сказал Тирион с улыбкой. — Отказываюсь передавать такое послание, за которое меня могут убить.
— Рикон спросит, когда я приеду домой. Попытайся объяснить, где я сейчас, если сумеешь. Скажи ему, пусть пользуется всеми моими вещами, пока меня нет, ему это понравится.
Сегодня люди слишком многого хотят от меня, подумал Тирион.
— Но ты можешь все изложить в письме.
— Рикон еще не умеет читать. Но Бран… — Он внезапно остановился. — Я не знаю, что написать Брану. Помоги ему, Тирион.
— Какую помощь я могу предоставить? Я не мейстер и не могу облегчить его боль. Потом, я не знаю таких заклинаний, которые могли бы вернуть ему ноги.
— Ты помог мне, когда я нуждался в твоей помощи, — сказал Джон Сноу.
— Я ничего не дал тебе, — улыбнулся Тирион, — кроме слов.
— Тогда дай свои слова и Брану.
— Ты просишь хромого научить калеку плясать, — пошутил Тирион. — Сколь бы искренним ни было старание, результат окажется жутким. И все же я понимаю, что такое братская любовь, лорд Сноу. Я окажу Брану ту небольшую помощь, на которую способен.
— Благодарю вас, милорд Ланнистер. — Джон стянул рукавицы и протянул свою руку. — Друг мой.
Тирион обнаружил, что странным образом тронут этим жестом.
— Моя родня в основном бастарды, — сказал он с сухой улыбкой. — Но ты первый, кого я зову другом. — Зубами он стащил перчатку и пожал руку Сноу; плоть прикоснулась к плоти, рука мальчика была сильной и твердой.
Вновь надев свою перчатку, Джон повернулся и направился к низкому северному парапету. За ним Стена резко обрывалась, впереди лежали тьма и лед. Тирион последовал за ним, и бок о бок они остановились возле края мира.
Ночной Дозор не допускал, чтобы лес приближался к северной стороне Стены более чем на полмили. Чащобы железоствола, страж-дерева и дуба, прежде росшие здесь, были вырублены столетия назад, чтобы создать широкий простор, через который ни один враг не смог бы пробраться незамеченным. Тирион слышал, что вдоль всей Стены между тремя крепостями дикий лес медленно возвращается назад. Находились даже серо-зеленые страж-деревья и бледностволые чардрева, которые запускали корни в саму Стену, но благодаря потребности Черного замка в дровах лес удерживали топоры Черной Братии. Впрочем, он никогда не отступал далеко. Тирион повсюду видел его; темные деревья вторым бастионом вставали за прогалиной параллельно ледяной Стене. Не многим топорам случалось погулять в том черном лесу, куда не проникал даже лунный свет, неспособный пронзить древние переплетения корня, шипа и ветви. Там, вовне, деревья вырастали высокими, разведчики говорили, что они словно бы таили в себе зло и не любили людей. Нечего удивляться, что Ночной Дозор называет этот лес Зачарованным.