Песнь ножен
Шрифт:
Ворон вскоре улетел. Двое товарищей остались завершать сборы. Затем они отправились в обратный путь, к развилке дорог. Одна из них вела в Зэмерканд, Другая — в Фальюм.
По пути ножны, еще не завершившие песню, продолжили рассказ о жизни рыцаря Валехора. Во время одной из битв, происходивших в его родном мире, рыцарь перенесся сюда. Здесь он очнулся на теплом склоне холма, убил змею, напавшую на ворона, и встретил охотницу, которой предстояло стать его женой.
Эта жуткая схватка продолжается по сей день, — так пели ножны. — Люди по-прежнему сражаются на болотистом вересковье.
…На одной стороне бился Валехор,
Драммонда выкинуло на континенте Гвендоленд. Он вернул свой поименованный меч и память прежде Валехора. Сам Валехор очнулся в Гутруме и стал Солдатом, возвысился от преступника и бродяги до генерала армии наемников, не помня ни своего истинного имени, ни прошлого. Оба имели необычный опыт. Сейчас, как и в старом мире, они встали на разные стороны: Валехор поддерживал ИксонноксИ, а Драммонд — ОммуллуммО. Казалось, сама судьба предназначила Солдату встретиться со старым врагом — если они проживут достаточно долго, чтобы скрестить мечи на поле брани…
— А что же сталось с моей бедной армией? — пробурчал Солдат. — Насколько я понял, они все еще сражаются?
— Они окровавлены, но не сломлены, — пропели ножны. — Каждый день они кидаются в битву. Многие сгинули в черном болоте. Многие умерли от болезней и ран. Но на волшебном вересковье их число не уменьшается… Они бьются — как бьются и их враги. Обе армии уже устали от бесконечных сражений. Их души в плену, их тела тяжелы как свинец. Они стонут под этим бременем. Каждый вечер воины опускаются на колени вокруг сторожевых костров и молятся о прекращении битвы. Они не стареют. Не стареют и их родные. Вечность стала часом. И армии ведут сражение — ибо верят, что выжившие вернутся домой, в свои хижины и замки.
— Сражаются все эти годы? — простонал Солдат. — Как жутко! Они — словно в аду, и впереди их ждет вечность. Битва, которая не кончается никогда… Существует ли способ это прекратить?
Только вы с последним Драммондом в состоянии завершить ее.
— Но как?
Есть два пути: примирение или смерть.
— Смерть одного или обоих?
Сие неведомо.
— Тогда нам следует отринуть нашу старую вражду и стать друзьями, — горько сказал Солдат. — Это непросто, но иного выхода нет. Драммонд должен понять. У него тоже есть армия, есть друзья, которые сражаются в бесконечной битве. Ему тоже захочется положить конец этой войне, верно?
— Возможно, — отозвался By, который все слышал и был изумлен и напуган не меньше Солдата. — Будем надеяться…
Небосвод казался мирным и спокойным. Где бы ни происходили стычки между богами, колдунами и магами — небо было тем местом, где отражалось их настроение. С тех пор как магические цвета горели на небесах, эмоции несколько поутихли.
…Человек и
Принцесса стояла на вершине холма, вглядываясь в горизонт, и выехала навстречу Солдату, едва лишь его приметила. Они обнялись и поцеловались, обмениваясь фривольными шуточками, но тут идиллия была прервана появлением их друзей. Явился Спэгг, обуянный восторгом, и попросил подержать Кутраму (Солдат, разумеется, не позволил). Приехала Велион и некоторые из боевых товарищей Солдата. За время его отсутствия, как доложила Велион, ничего не изменилось.
— С удовольствием передаю тебе командование, — сказала Велион по пути к шатрам. — Я не в восторге от этой обязанности.
— Не могла бы ты пригласить генерала Каффа на встречу? — спросил Солдат. — Пора начинать переговоры о мире.
— Переговоры о мире? — Велион, Лайана и все прочие были поражены. — С Гумбольдом? Уму непостижимо!
— Я понимаю ваше возмущение, но за время путешествия к Семи Пикам я многое успел обдумать. Жестокости есть предел. Разумеется, любое соглашение будет означать, что Гумбольд отправится в пожизненную ссылку…
Вечером Солдат и Лайана наконец-то остались одни.
— Что с тобой произошло, муж мой? — спросила принцесса. — Ты сильно переменился с тех пор, как уехал от нас.
— Я так же безумно люблю тебя. Здесь ничего не изменилось, — ответил Солдат.
— Я не о том. — Лайана заглянула ему в лицо. — Твои глаза по-прежнему светятся любовью. Но ты странно тих и задумчив… И эта невероятная идея о перемирии с Гумбольдом… Я не ожидала такого поворота. Что-то случилось. Дело в мече? — Она кивнула на клинок, лежащий на табурете возле кровати.
— Отчасти да. Когда я вернул меч, Синтра, мои ножны, начали петь. Ты же знаешь: раньше они пели, когда мне угрожала опасность. И я не понимал слов. Однако на этот раз все было иначе. Они пели — но, не предупреждая, а рассказывая о моей прежней жизни в старом мире…
— Хм-м… Стало быть, к тебе вернулась память? Завидую.
— Нечему завидовать. Я мог бы рассказать тебе историю твоей жизни! В ней не было ничего, кроме доброты, самопожертвования и любви. А моя история отвратительна. В родном мире я был кровожадным варваром. Я уничтожил целый род, я загнал всех в могилы. О да, они сделали то же самое с моей семьей, они убили мою молодую жену сразу после свадьбы… Но какое это имеет значение? Я мог бы примириться с ними, мог прекратить кровопролитие. Вместо этого я продолжал преследовать несчастных людей, уничтожать их без различия пола и возраста. Ах, если бы только я согласился на мир, моя жизнь была бы совершенно иной…
— А можно ли верить этой песне? В конце концов, ножны — не живое существо. Не исключено, что они просто повторяют слова, некогда вложенные в них неизвестно кем.
— Кутрама и Синтра были плотью и кровью, прежде чем стали оружием. У них есть душа — как и у нас с тобой.
— И тем не менее. Можно ли верить песне?
— Да, любовь моя. Это правда. Теперь, когда ко мне вернулась память, я сознаю, что так оно все и было. Воспоминания облекли смыслом мои сны. Да будет тебе известно, любовь моя, что я — рыцарь, прозываемый сэр Валехор. Жестокий и кровожадный человек, чья слепая ярость стала причиной войны. В прошлой жизни я был хладнокровным убийцей. На моих руках кровь Драммондов. Я вырезал под корень весь их род, и в этом мире меня преследует последний из клана… Хотя кто кого преследует? Он меня или я его? В любом случае этот человек жаждет моей смерти.