Песнь Огня
Шрифт:
Не теряй веры, Аннок.
Анно понимал, о чем она. Аира хочет сказать: верь, мы доберемся до родины и все беды останутся позади. Но она никогда не говорила, что вместе со всеми ступит на землю обетованную.
Анно тряхнул головой, резко и зло, отгоняя мрачную мысль. Нельзя, чтобы другие это видели! Он ведет людей по холодной земле к далеким и пока невидимым горам. Им нужны его забота и внимание, а не тревоги!
Впереди всех шел Бомен, пятнадцатилетний сын Хаза, с другом Мампо. Приближался полдень; юноши знали, что вскоре все встанут
– Деревья.
– Немного.
– Там могут быть орехи. Ягоды. Дрова.
На каменистой равнине было так мало растительности, что даже несколько одиноких деревьев вселяли надежду. Друзья ускорили шаг, оторвавшись от остальных.
– Вдруг оттуда покажутся горы, – вздохнул Мампо.
– Может, и покажутся.
Бомен и Мампо отошли уже так далеко, что остальным не было их слышно. У Мампо наконец появилась возможность сказать то, что он собирался сообщить весь день.
– Я снова говорил с принцессой. Она спрашивала о тебе.
– Она не принцесса.
– Она думает, что ты ее избегаешь. И не понимает почему.
– Не избегаю.
– Избегаешь. Все видят.
– Так пусть не смотрят! – разозлился Бомен. – Им-то что за дело? А тебе какое?
– Никакого, – ответил Мампо. – Все, молчу.
И они молчали, пока не дошли до деревьев. Под ногами что-то захрустело. Бомен наклонился и поднял кусочек бурой скорлупы, устилавшей все вокруг. Понюхал – запах острый, неприятный. Он разочарованно разжал пальцы и поднялся вслед за Мампо на гребень.
– Горы видишь?
– Нет, – ответил тот.
Усталость окутала Бомена, как тяжелый плащ. Стоя рядом с Мампо, он устремил взор на север. Холмистая бесплодная пустошь тянулась до самого горизонта. Странники словно плыли по океану, где за высокими волнами не видно берега.
Бомен обернулся и посмотрел на спутников. Отец и мать, как всегда, шагают бок о бок. Остальные идут парами и тройками, среди них его сестра-близнец Кестрель и девушка, которую Мампо назвал принцессой. Гремит повозка, за ней бредет Креот с пятью коровами. Следом – полная фигура госпожи Холиш, а там тянется цепочка детей, держащихся за руки, в том числе его младшая сестренка Пинто. Позади поспевают маленький Скуч и долговязый учитель Пиллиш; замыкают шествие Бек и Ролл о Клин с оружием наготове.
Бомен понял: Мампо молчит, потому что обиделся на его резкость.
– Извини, – произнес Бомен. – Просто трудно объяснить.
– Ничего страшного.
– Мне наверняка придется вас покинуть. Всех вас. Кто-то меня заберет, и я пойду за ним.
– За кем?
– Не знаю за кем и не знаю когда. Я только знаю – почему. Близится время огненного ветра. Он выжжет всю жестокость мира. И я должен стать его частью, потому что я потомок пророка.
Мампо явно не увидел в этих словах никакого смысла. Бомен попробовал еще раз.
– Тебе знакомо чувство одиночества?
– Да, – ответил юноша. Одиночество было ему очень даже знакомо – но странно было слышать об этом от Бомена. Ведь у него есть семья. И у него есть Кестрель.
– Так
Мампо повесил голову.
– А Кестрель тоже уйдет?
– Не думаю. Не знаю. Это решит тот, кто придет за мной.
– Может, он прикажет и мне пойти с вами. Как раньше. Трое друзей…
– Нет, – вздохнул Бомен. – Ты нужен здесь. Обещай мне, что будешь их защищать. Моих родителей. Сестер. Всех, кого я люблю.
– Обещаю, Бо.
– Ты сильный. Ты им нужен.
Цепочка детей рассыпалась и пустилась наперегонки вверх по холму, старшие мальчишки Мимилиты впереди всех. Не успел Бомен и слова сказать, как Мо Мимилит схватил с земли орех и сунул в рот.
– Фу! – закричал мальчик и выплюнул орех. – Фу! Горько!
– Горы видишь? – окликнул Бомена снизу отец.
– Нет, не вижу.
Все разочарованно вздохнули.
Анно предложил встать на привал под деревьями. Запыхавшаяся Пинто подбежала к брату и взяла его за руку.
– Сколько нам еще идти, как думаешь?
– Не знаю, – ответил Бомен.
– Я не устала, я только спросила!
Хотя Пинто было всего семь лет и на каждый шаг Бомена ей приходилось делать два, девочка терпеть не могла, когда ее жалели.
Кестрель жестом подозвала Бомена. Ее спутница, девушка, которая когда-то была принцессой, встретилась с ним взглядом и тут же отвела глаза. Всю жизнь она была гордячкой. Теперь же, лишившись всего, даже своей красоты, она сохранила гордость, но гордость ее стала иной. Большие и блестящие янтарные глаза бывшей принцессы смотрели на мир, словно говоря: «Я ничего не прошу и ничего не жду». А шрамы! Эти мягкие багровые раны на щеках, две бороздки от скул до углов рта завораживали Бомена. Они полностью изменили когда-то прелестное личико. Человек, нанесший их, сказал: «Я убил твою красоту!», однако ему не удалось сделать принцессу уродливой, вместо былого очарования она обрела иную красоту: более суровую, зрелую, удивительную.
Кестрель отвлекла Бомена от этих мыслей, заговорив о матери, которая как раз приближалась к стоянке.
– Глянь на нее, Бо. Она еле идет!
– Она будет идти, покуда хватит сил, – сказал Бомен. – Она сама так хочет.
– Ты знаешь, что высасывает ее силы.
Конечно, он знал. Пророк Аира Мантх однажды сказал: «Мой дар – моя болезнь. Предсказания убьют меня». Эту тайну знали все в народе мантхов, но никто не произносил вслух. Аира умирала от тепла, которое чувствовала на лице.
– Она сама так хочет, – повторил Бомен.
– Ну а я – не хочу. – Кестрель злилась на собственную беспомощность. В словах брата ей послышалось то же смирение, что и в тихом голосе матери. Словно оба решили страдать за других и добровольно принесли себя в жертву. – Лучше никогда не добраться до родины, чем видеть маму такой!
– Не думаю, что у кого-то из нас есть выбор.
– Тогда пусть неизбежное случится поскорее! Как можно скорее!
Тук! Тук! Тук! По холодной равнине разнесся звонкий стук топора Таннера Амоса. Таннер с Мелецом Топлишем валили дерево на дрова.