Песнь Шаннары
Шрифт:
Брин не стала спорить. Все равно возражать бессмысленно — надо принять, что дают.
— Есть у тебя какой-нибудь лук? — спросила она, вдруг подумав о Роне. — Ну чтобы мы смогли поохотиться по пути…
— Охотничий лук? Сказать по правде, как раз один есть. — Торговец уже вскочил на ноги. Он умчался в дом и через несколько мгновений вернулся с луком и целым колчаном стрел. — Вот, возьми. И давай так: ты мне ничего не должна, — решительно сказал Стэбб. — Крепкий, хороший лук. Он все равно теперь твой. Эти парни, которых ты разогнала, так спешили, что все тут позабывали. — Он внезапно
Стэбб положил лук и стрелы перед Брин, плюхнулся обратно на стул и принялся нервно постукивать пальцами по деревянным подлокотникам.
Брин подняла оружие с пола.
— На самом деле, конечно, он не мой, — тихо сказала она. — И особенно после того… что случилось.
Торговец внимательно изучал носки своих ботинок.
— Ну так и не мой тоже. Бери, бери, девонька.
Наступила долгая тишина. Торговец глядел мимо Брин в темноту, упорно избегая встречаться с девушкой взглядом. Брин покачала головой.
— Ты что-нибудь знаешь о землях к востоку отсюда? — спросила она наконец.
Стэбб продолжал глядеть в сторону.
— Да почти ничего. Нехорошие там места.
— А есть кто-нибудь, кто знает? Торговец не ответил.
— А егерь, который был здесь той ночью?
— Джефт? — Торговец помедлил. — Наверное. Он во многих местах побывал.
— И как мне его найти? — не отступалась Брин, испытывая какое-то странное беспокойство из-за скрытности Стэбба.
Торговец нахмурился. Он явно обдумывал, как лучше ответить. И наконец, в первый раз за все время, взглянул прямо в глаза Брин:
— Ты ведь не причинишь ему никакого вреда, да, девонька?
Брин печально посмотрела на него и покачала головой:
— Нет, никакого вреда.
Еще мгновение торговец пристально глядел на нее, а потом вновь отвернулся.
— Он, знаешь ли, мой большой друг. — Стэбб указал рукой в сторону Гремящего Потока. — Его дом в нескольких милях вниз по реке. На южном берегу.
Брин кивнула. Она собралась уже идти к себе, но внезапно остановилась.
— Я точно такая же, какой была той ночью, когда ты помог мне, — тихо сказала девушка, Торговец нервно зашаркал ногами по деревянному полу.
— Просто теперь мне так не кажется. У Брин что-то сжалось в горле.
— Знаешь, тебе не нужно меня бояться. На самом деле, не нужно.
Стэбб прекратил шаркать ногами и снова уставился на носки ботинок.
— Я и не боюсь, — очень тихо произнес он. Брин ждала, что он скажет что-то еще, но торговец молчал. Девушка повернулась и ушла во тьму.
На следующее утро, едва рассвело, Брин и Рон покинули торговый двор на Грачином Пределе и отправились дальше, на восток. Стэбб дал им с собой немного провизии и одеяла. Горец и девушка коротко попрощались с торговцем и ушли своей дорогой. Оглянувшись, Брин заметила, что тот с беспокойством смотрит им вслед.
День выдался теплый и ясный. Брин и Рон шли по южному берегу Гремящего Потока, вниз по течению реки. Запах прелых листьев и шорохи лесной жизни окружали их. С далекого теперь Вольфстаага прилетел западный ветер; листья, опадающие с ветвей, лениво кружились, подхваченные его ласковым дуновением,
Ближе к полудню девушка с горцем остановились передохнуть, усевшись на поваленный ствол, полый и изъеденный червями. В дюжине ярдов от них блестела вода Гремящего Потока; коряги и ветки, подхваченные течением, неслись на восток, кружась и сплетаясь замысловатым узором.
— Но мне все-таки трудно поверить, что его больше нет, — тихо сказал Рон, глядя на реку.
Брин не надо было спрашивать, кого он имеет в виду.
— И мне тоже, — так же тихо произнесла она. — Мне иногда даже кажется, что на самом деле он не умер… что я просто ошиблась и поняла все неправильно. Что надо только набраться терпения — и он вернется. Как возвращался всегда. Это так странно…
— Нет, разве странно? — пробормотал Рон. — Знаешь, если бы он вернулся сейчас, я бы даже, наверное, не удивился…
Брин очень долго смотрела на горца:
— Он умер, Рон.
Не сводя взгляда с реки, горец кивнул:
— Да, я знаю. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Как ты думаешь, Брин, можно было тогда что-то сделать, чтобы спасти его?
Рон наконец повернулся и поймал взгляд девушки. Брин с горечью улыбнулась. Она поняла, о чем он спросил ее. Мог ли он что-то сделать, чтобы спасти Алланона.
— Нет, Рон. Он знал, что умирает. Ему было предсказано, что он не дойдет до конца нашего похода. И знаешь, мне кажется, он принял это. Покорился неизбежному.
Рон покачал головой:
— Но я бы ни за что не смирился…
— Я бы тоже, наверное, — согласилась Брин. — Быть может, поэтому он ничего нам и не сказал. Эта его покорность… нам ее никогда не понять. Как никогда не понять и его самого.
Горец подался вперед и обхватил руками колени.
— Значит, последний друид ушел из мира, и теперь остались лишь мы с тобою, чтобы противостоять черным странникам. — Он безнадежно потряс головой. — Мне нас жалко.
Брин в растерянности опустила глаза и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. Она почему-то вдруг вспомнила, как Алланон, уже умирая, прикоснулся рукой к ее лбу. И на пальцах его была кровь. Девушка невольно поежилась от воспоминаний.
— И мне нас жалко, — тихим эхом отозвалась она.
Они посидели еще немного в полном молчании, а потом пошли дальше, на восток. Через час путники вышли к лощине и перебрались через мелкую речку, которая ответвлялась от главного русла стремительного Гремящего Потока и лениво текла по каменистому дну оврага. И тут девушка с горцем увидели маленький бревенчатый домик — наверное, в одну только комнату, — приютившийся среди деревьев на вершине невысокого бугра. За домиком был небольшой загон, а в загоне — маленькое стадо коз, овец и одна корова. Заслышав шаги Брин и Рона, с крыльца приподнялся уже старенький охотничий пес и, вместо того чтобы залаять, довольно потянулся.