Песни и романсы русских поэтов

Гусев Виктор Евгеньевич

Н. П. Николев

Николай Петрович Николев (1758–1815) воспитывался в доме известной писательницы XVIII века, президента Российской академии Е. Р. Дашковой и с детства оказался в атмосфере литературно-музыкальных интересов, характерных для наиболее культурного слоя русского дворянского общества. Этим объясняются и его собственные ранние стихотворные опыты: уже в тринадцатилетнем возрасте он написал «Сатиру на развращенные нравы нынешнего века». Юный поэт увлекался театром и музыкой. Ослепнув и выйдя в середине 1780-х годов в отставку из гвардии, Николев целиком отдается литературной деятельности. В 1792 году он избирается действительным членом Российской академии, в 1811 году — почетным членом «Общества любителей словесности» при Московском университете. Перу Николева принадлежат многочисленные оды и сатиры, басни и песни, либретто комических опер («Розан и Любим», «Приказчик», «Феникс», «Точильщик»), трагедии («Сорена и Замир», «Пальмира»), комедии («Самолюбивый

стихотворец», «Испытанное постоянство» и др.). Некоторые арии из его комических опер стали популярными. Николев был близок к кружку Н. И. Панина, и его произведения проникнуты настроениями дворянского либерализма. Как поэт-песенник он принадлежал к сентименталистскому направлению в русской поэзии. Свое «Собрание разных песен» он посвятил «российскому Шолье» — Нелединскому-Мелецкому. В «Творениях», вышедших в свет при жизни поэта, опубликовано 60 песен. Несколько текстов написано на мелодии модных французских песен или популярных песен других поэтов, большая же часть — на «голоса» народных песен, которым поэт старался подражать. Сам поэт противопоставлял свою поэзию классицистической:

Строй, кто хочет, громку лиру, Чтоб казаться в высоке; Я налажу песню миру По-солдатски, на гудке.

Песня Николева «Девушка по сеням похаживала…» уже своей первой строкой указывала на источник — песню «Вдовушка по сеням похаживала…». На напев песни «Дорогая моя матушка…» поэтом сочинены даже две песни: «Кто меня несчастней может быть…» и «Ах, когда б я то предвидела…». Но народность этих песен — чисто внешняя. Вообще надо сказать, что, несмотря на все старания Николева приохотить современников к своим песням, лишь немногие из них вошли в быт. Николеву приписывается популярная песня «Взвейся выше, понесися…», но для этого нет достаточных оснований ( см. см. ).

55 ^*

На голос: «О! ma tendre musette! etc.» [74]

«Престань источник слезный, Престань, Лизета, лить! В глазах твоих любезный, И должно всё забыть». — «Внимай меня, вселенна, Внимай, любезный мой, Что я на то рожденна, Чтоб в плен отдаться твой. Чтоб чувствовать и мыслить Всегда одно с тобой; Одни утехи числить, Одною жить душой.

74

«О! моя нежная волынка! и т. д.» (франц.). — Ред.

Тебе вручила душу, Тебя клялась любить; И клятвы не нарушу, Доколе буду жить. Не льстят мне честь и слава, Не в них ищу отрад, Мой трон, моя держава — Один твой милый взгляд! Сули престол мне света, Чтоб отдала тебя; Ах, нет! твоя Лизета Умрет, тебя любя!» <1790>

56. Русская песня ^*

Вечерком румяну зорю Шла я с грусти посмотреть, А пришла всё к прежню горю, Что велит мне умереть. Горе к речке заманило; Села я на бережок — Сердце пуще приуныло, Мутен чистый стал поток. Я, вздохнувши, тут сказала: Лейся, речка, как слеза! И, сказавши, показала Полны слез мои глаза.

Струйки

чисты зашумели, Будто сжалясь надо мной; Но утешить не умели, И осталась я с тоской. О души моей веселье, Для кого мне жизнь мила! Я последне ожерелье За тебя бы отдала. А когда б была богатой И большою госпожой, Все алмазы были б платой За свидание с тобой. Как сокровища я света, Берегу к тебе любовь; Ею лишь во мне нагрета Будто пламенем вся кровь. Горячее солнца знойна Сердце к милому горит, И душа лишь тем покойна, Что в себе его хранит. Вас, струйки мои любезны, Вас прошу в тоске моей! Донесите капли слезны Вы до милого скорей! Донесите… Пусть узнает, Сколько рвуся я по нем, Сколько сердце унывает О сокровище своем! Так скажите: «Но с тоскою Хоть и много видишь слез, А не всё, не всё с собою До тебя поток донес. Их еще осталось море Без тебя ей проливать; А в отраду, в лютом горе, Дорогого призывать». Но напрасно в вас, потоки, Погружаю голос мой; Вам пути хотя широки, Стон останется со мной. Сколько чистых струй ни вьете Быстрым бегом в берегах, Слез моих не унесете — Всё они в моих очах! Очи что ни повстречают, Всё постыло, всё беда! Рощи и луга скучают; Темно в полдень мне всегда. Ветерок ли рощу тронет, Где в печали я хожу,— Тотчас в думу… милый стонет… И от страха я дрожу! Выйду ль на лужок от скуки — Грусть за мною по пятам; Всем веселье — мне лишь муки: Где ступила, горе там! Люди с солнцем — людям ясно, А со мною всё туман! Без тебя оно напрасно, Без тебя мне жизнь обман. Нет, уж нет души со мною — Неужель, ах! ту забыл, Звал котору дорогою, И клялся, что ты любил? Нет, не верю!.. нет, не львицей Вскормлен ты, любезный мой! Той ли будешь ты убийцей, Отдан чей тебе покой? Нет, не верю… ах! заставишь Сердце верить и тому, Если сроку не убавишь, Возвратишься ты к нему! Я поверю!.. Жизнь разрушу, А тебе лишь тем отмщу, Что, любя тебя как душу, Смерть мою тебе прощу. <1792>, <1798>