Песни мстителя

Бальмонт Константин Дмитриевич

Морана

Умирание – мерещится уму. Смерть нам кажется. Лишь верим мы во тьму. Эти сумерки сознанья и души, Смерть всемирную пред ночью утиши. Умягчи Морану страшную мольбой. Зачаруй ее в пустыне голубой. Разбросай среди жемчужин алый цвет. Зачаруй. Морана – дева, ты – поэт. Засвети сияньем звездным брызги слез. Дай алмазов темноте ее волос. «Меркнуть рано», прошепчи, – она вздохнет. Поцелует, усыпит, но не убьет.

Ткачиха

Дева вещая, ткачиха, Ткет добро, с ним вместе лихо, Пополам. Левой белою рукою Нить ведет с борьбой, с тоскою. А рукою белой правой Нить прямит с огнем и славой. Ткани –

нам. Дева вещая, ткачиха, В царстве Блага, в царстве Лиха, Где-то там. Пой для Девы, Дева глянет, Только ткать не перестанет Никогда. Сердцем зная все напевы, Заглянул я в сердце Девы. Полюбил, и полюбился, В замке Девы очутился Навсегда. Любо мне, но душу ранит Шум тканья, что не устанет Никогда. Диво вечное, ткачиха, Тки, колдуй, но только тихо, Не греми. А не то проснутся люди, И придут гадать о чуде. Нам вдвоем с тобою дружно, Нам не нужно, не досужно Быть с людьми. Дева вещая, ткачиха, Тише, тише, в сердце – тихо, Не шуми.

Смертные гумна

Смертные гумна убиты цепами. Смилуйся, Господи жатвы, над нами. Колос и колос, колосья без счета, Жили мы, тешила нас позолота. Мы золотились от луга до луга. Нивой шептались, касались друг друга. Пели, шуршали, взрастали мы в силе. Лето прошло, и луга покосили. Серп зазвенел, приходя за косою. Словно здесь град пробежал полосою. Пали безгласными – жившие шумно. Пали колосья на страшные гумна. Колос и колос связали снопами. Взяли возами. И били цепами. Веять придут. Замелькает лопата. Верные зерна сберутся богато. Колос, себя сохранявший упорно, Будет отмечен, как взвесивший зерна. Колос, качавший пустой головою, Лишь как мякина послужит собою. Зерна же верные, сгрудясь богато, Будут сиять как отменное злато. Дай же, о, Боже, нам жизни счастливой, Быть нам разливистой светлою нивой. Дай же нам, Боже, пожив многошумно, Пасть золотыми на смертные гумна.

Дух древа

Своей мечтой многоветвистой, Переплетенной и цветистой, Я много храмов покрывал, И рад я знать, что дух стволистый В телесном так воздушно-ал. Но, если я для верных, нежных, Для изнемогших, безнадежных, Свои цветы свевал светло, Я знаю, в лепетах безбрежных, Как старо темное дупло. И, если вечно расцветая, Листва трепещет молодая, Я, тайно, слушаю один, Как каждый лист, с ветвей спадая, Впадает в Летопись судьбин. И те, что ведают моленья, И те, что знают иступленье, И те, в которых разум юн, Как буквы, входят в Песнопенье, Но буквы не читают рун.

Сутки

Тик-так, Тики-так, Свет да Мрак, и День да Ночь. Тик-так, Свет да Мрак, День да Ночь, и Сутки прочь. Тик-так, Ты – слепень, Ты есть Ночь, а я есть День. Тик-так, Не пророчь, Я всезрячая, я Ночь. Тик-так, Мертвый мрак, Гроб и заступ, вот твой знак. Тик-так, Темнота – Путь для цвета и листа. Тик-так, Все же я, Значит, я для бытия. Тик-так, Свет хорош, Все же ты во мне уснешь. Тик-так, Мы качель, Вправо, влево колыбель. Тик-так, Тики-так, Неужель могила цель? Тик-так, Не пойму, В свет идем мы или в тьму?

Тик-так, Тики-так, Свет и тьму я обниму. Тик-так, Тики-так, Сейте лен и сейте мак. Тик-так, День да Ночь, День да Ночь, и Сутки прочь.

Выбор

1

Будь свободным, будь как птица, пой, тебе дана судьба. Ты не можешь быть как люди, ты не примешь лик раба. Ежедневный, ежечасный, тупо-скромный, скучный лик, Это быть в пустыне темной, быть казненным каждый миг. Ты не можешь, ты не можешь, – о, мой брат, пойми меня, – Как бы мог ты стать неярким, ты, рожденный от Огня. Это – страшное проклятье, это – ужас: быть как все. Ты свободный, луч, горящий – в водопаде и в росе. Ты порою мал и робок, но неравенство твое – Жизнь стихии разрешенной, сохрани в себе ее. Ты сейчас был мал и робок, но судьба тебе дана. Вот ты вспыхнул, вот ты Солнце. Вся лазурь твоя, до дна.

2

Нет, мой брат, не принимаю Гордый твой завет. Я иду к иному раю, Я люблю спокойный свет. Ежедневный, ежечасный, Свет души – на дне, Тем прекрасный, что, бесстрастный, Неизменен он во мне. Брат мой, кто ты? Что ты знаешь Обо всех других? Ты неярких проклинаешь, Я для них пою свой стих. Ты сказал, что я сияю В капельке, в росе, – Это я благословляю, Я желаю быть как все. Все мы капли в вечном Море, Нет различья в нас. Все мы боль таим во взоре В наш последний смертный час. Это – страшное проклятье: Презирать других. Всех люблю я без изъятья, Я для всех пою свой стих.

Три легенды

Есть лишь три легенды сказочных веков. Смысл их, вечно старый, точно утро нов. И одна легенда, блеск лучей дробя, Говорит: «О, смертный! Полюби себя». И другая, в свете страсти без страстей, Говорит: «О, смертный! Полюби людей». И вещает третья, нежно, точно вздох: «Полюби бессмертье. Вечен только Бог». Есть лишь три преддверья. Нужно все пройти. О, скорей, скорее! Торопись в пути. В храме снов бессмертных дышит нежный свет, Есть всему разгадка, есть на все ответ. Не забудь же сердцем, и сдержи свой вздох: Ярко только Солнце, вечен только Бог!

Драгоценные камни

Камень Иоанна, нежный изумруд, Драгоценный камень ангелов небесных, – Перед теми двери Рая отомкнут, Кто тебя полюбит в помыслах чудесных, – Цвет расцветшей жизни, светлый изумруд! Твердая опора запредельных тронов, Яшма, талисман апостола Петра, – Храм, где все мы можем отдохнуть от стонов В час когда приходит трудная пора, – Яшма, украшенье запредельных тронов! Камень огневой неверного Фомы, Яркий хризолит оттенка золотого, – Ты маяк сознанья над прибоем тьмы, Чрез тебя мы в Боге убедимся снова, – Хризолит прекрасный мудрого Фомы! Символы престолов, временно забытых, Гиацинт, агат, и дымный аметист, – После заблуждений, сердцем пережитых, К небу возвратится тот, кто сердцем чист, – Легкий мрак престолов, временно забытых! Радость высших духов, огненный рубин, Цвета красной крови, цвета страстной жизни, – Между драгоценных камней властелин, Ты нам обещаешь жизнь в иной отчизне, – Камень высших духов, огненный рубин!

Светлей себя

Прекрасен лик звезды с прозрачным взором, Когда она, не рдея, не скорбя, И зная только Небо и себя, Струит лучи нетающим узором, Средь дальних звезд, поющих светлым хором. Но как она светлей самой себя, Когда, воспламененным метеором, Огни лучей стремительно дробя, Горит – пред смертью, падает – любя!

Молитва о жертве