Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа
Шрифт:
Дражен, поднявшись с кресла, похлопал племянника по плечу и удалился.
Несколько секунд Фарнол Каржский сидел, неподвижно уставившись на клубок затем, не поворачивая головы, бросил:
— Гвиллис, принеси мне молоток, топор или лом.
— Бесполезно, господин Фарнол, — дрожащим, срывающимся голосом ответил дряхлый слуга. — Будьте уверены: ничто, кроме магии, вам не поможет. Так распорядился господин Дражен.
— Я вызову волшебника из города.
— Адепты не ответят на приглашение — так приказал господин Дражен.
— Тогда я сам отнесу стеклянный узел в Каиин.
— Узел нельзя выносить из замка. Так приказал…
— А я приказываю
— Быть может, глупые слуги не заметили перемены статуса.
— Ах, Гвилл… дядя все предусмотрел. Боюсь, я покойник. Остается одно: надо убить Дражена прежде, чем яд начнет действовать. Какое-никакое, а утешение.
— Позвольте мне предложить другое средство. Признаю, мотивы и методы вашего дяди несколько сомнительны, но в его словах сомневаться не приходится. Весьма вероятно, что вы в некоторой степени наделены колдовскими способностями. Вам дали веский мотив отыскать их. Испытайте себя.
— Пустое дело. Голова у меня так устроена, что магия в ней не держится. Объем моих способностей выражается отрицательным числом.
— Для отрицаний сейчас не время и не место. Что же касается устройства вашей головы, а также количества и качества ума, все это не столь неизменно, как вы думаете. Тчерук Вивисектор, живущий среди ульев на краю морены Ксенс, как раз тот человек, который мог бы выцедить из вашего ума потаенные таланты.
— Вивисектор?
— Это почетный титул. Тчерук — маг большой эрудиции, сочетающейся в нем с неизменным и непредсказуемым в своих проявлениях человеколюбием. Если ваша беда его заинтересует — а я бы посоветовал очень постараться его заинтересовать, — он, возможно, исправит все недостатки. Отправляйтесь к Тчеруку, господин, не медлите.
Фарол кивнул. Где-то в глубине его организма понемногу разгорался жар.
Солнце стояло в своем невысоком зените, когда Фарнол выехал из замка Карж. Утомленная старостью звезда просвечивала сквозь пурпурную вуаль тонких облаков. У горизонта теплые цвета блекли, и индиговое небо становилось густым, как чернила. На юге вздымались белые стены Каиина, слегка подсвеченные лиловым сиянием воздуха. Блестящий купол золотого дворца принца Кандива словно проминал горизонт, а за ним поблескивали воды бухты Санреале.
Узкая дорога огибала северную окраину города, вилась между тихих деревушек и лениво спускалась к Старому Городу — безмолвному лабиринту руин, обрушенных стен и опрокинутых колонн, обломанных башенок и башен, до блеска выглаженных бессчетными веками. Фарнол проехал мимо упавшего обелиска. Дальше его путь оказался завален безглазыми трупами — среди них виднелись то павший воин в эмалевом доспехе, то подросток в зеленом плаще и многие, многие другие. Их пустые взгляды до костей пронимали холодом, но не могли загасить разгоравшийся в животе огонек. Фарнол пришпорил коня и проехал мимо.
Престарелое солнце ползло по небу. Старый Город остался позади. Тропа пошла круче, на земле то и дело попадались рытвины и колдобины. Косматые поля Фоуна облекли холмы и лощины старой бронзой, в ее темной зелени кое-где мерцали золотисто-розовые листья вессила. Еще час в седле — и он выехал на край морены Ксенс.
Натянув поводья, Фарнол осмотрелся. Земля плавно бугрилась, словно застывшие морские волны. Повсюду громоздились валуны и груды обломков, скопившихся за минувшие эпохи, — и все это было отполировано до шелкового блеска. Длинные лучи заходящего солнца подкрашивали многозубчатые
Он поехал дальше вдоль излучин равнодушного потока и вскоре увидел перед собой гигантский курган, вздымающийся над другими и более чем впятеро превышающий рост человека. Гладкий конус отличался особой тяжеловесностью, и что-то подсказало Фарнолу подойти ближе. Юноша дважды обогнул курган, не увидев ни блика света, ни иной приметы жизни внутри.
Спешившись, он подошел и постучал по гладкой поверхности. Ответа не последовало, зато проявился первый признак жизни. На краю зрения скользнуло что-то длинное и гибкое, как щупальце, — и скрылось, когда Фарнол обернулся. Ветер с сожалением вздохнул.
Сердце у юноши колотилось, горячая точка в низу живота, казалось, разрасталась. Фарнол набрал воздуха в грудь, облизнул сухие губы и еще раз постучал.
В ответ дрогнул густой куст лощинника. Колючие стебли раздвинулись, открыв отверстие. В меркнущем свете показалась голова, за ней плечи и тощее туловище. Фарнол отметил серый цвет одежд, маску с выпуклыми фасетчатыми глазами, скрывшую часть узкого лица, костистые белые руки с длинными кривыми ногтями и плащ из прозрачной просвечивающей материи.
— Ну и что ты здесь ищешь? — спросил человек.
— Ищу Тчерука Вивисектора.
— Зачем тебе Тчерук?
— Мне нужна его помощь, и я готов хорошо заплатить.
— Зачем ему твои терции? Он закопает их на морене Ксенс и станет ждать, пока прорастут?
— Я могу угостить его любопытной историей — историей о глупом молодом наследнике, коварном дяде и медленном убийстве, растянутом на десять дней.
— С уверенностью скажу, что Тчерук захочет ее услышать, — ведь я и есть он. Входи.
Голова и плечи скрылись в дыре.
Фарнол заколебался. Щупальце снова мелькнуло рядом — или ему показалось? Обернувшись, он ничего не увидел.
Не мешкая больше, он стреножил коня и ногами вперед сполз в отверстие, оказавшись в бочкообразном проходе. Закругленные стены были выложены тщательно обтесанным камнем, низкий свод позволял перемещаться только ползком. Фарнол опустился на четвереньки и двинулся к свету, мерцающему впереди.
Совершено неожиданно ход открылся в шестиугольную камеру со сходящимся в центре граненым потолком, позволявшим выпрямиться в полный рост. Комната была обставлена аскетически: тюфяк, низкий столик и плетенные из травы циновки на полу. В очаге потрескивал огонь. В открытом шкафу на множестве полок виднелись книги, свитки и всяческие диковинки. Пучки сухих трав, хрустальные волчки и слабо светящиеся кости свисали с потолка.