Песни Заратустры

Ницше Фридрих Вильгельм

108.

Прекрасное тело — только покрывало, за которым стыдливо прячется нечто еще более прекрасное.

109.

Прекрасные глаза с бархатными веками далеко не всегда ясно смотрят; они глядят открыто на того только,

кого уважают.

110.

Тусклые глаза редко светятся любовью, но раз они полюбят, из них блеснет молния, как из тех волшебных золотых чертогов, где дракон стоит на страже любви…

111*.

Упрямец, неспособный ужиться в браке с женою своей, как впрочем и с самим собою, скоро обретает в собственном лице свирепого дракона для своего жилища, но в первую очередь — для самого себя.

112.

Он уже сердится и сердито растопырил локти, его голос хрипит, его глаза блещут медно-купоросным цветом.

113.

Небо в пламени, море на тебя скалит зубы — море извергает нас!

114.

Всякий полководец руководствуется следующим правилом: “Не давай покоя ни победителю, ни побежденному!” Будь подобен путешественнику, который, зная, что его на каждом шагу могут задержать, запасся оружием…

115.

“Для чего-нибудь и дым полезен”, - говорит бедуин, и я согласен с ним: не возвещаешь ли и ты, дым, тому, кто находится в пути, близость гостеприимного очага?.. Усталый путник — по громкому лаю он легко узнает цепного пса.

116.

Это раки, к которым я не питаю ни малейшей симпатии:

возьмешь в руки — щиплются, выпустишь — пятятся назад.

117.

Светящийся, игривый ручеек попал в кривую лощину между скал: как же он освободится? Среди черных камней блещет он яркими цветами, выражая свое недовольство.

118.

Преследуя высшую цель, великие люди, как и великие реки, не идут к своей цели прямо; их великое мужество в том, что они не боятся извилистых путей.

119.

За пределами северных стран, льдов, сегодняшнего дня, за пределами смерти стоит в стороне наша жизнь, наше счастье!Ни сушей, ни морем ты не можешь найти дороги к гиперборейцам: так пророчили нам мудрые уста

120.

Хочешь расположить их в свою пользу? Обратись к ним с наставлением, как к заблудшим овцам: “О, прости, прощай ваш прежний путь, ведь вы сошли с него!” Они следуют за каждым, кто так льстит им. “Как, — говорят они про себя, — у нас был путь: значит, действительно, у нас был намечен какой-то путь!”

121.

Ночь; над кровлями снова плывет тучное тело месяца. Из всех котов самый ревнивый, ревниво смотрит он на всех влюбленных — этот бледный, толстый месяц с человеческим лицом. Поглощенный страстью, крадется он по всем темным уголкам, забирается в полуоткрытые окна, точно влюбленный толстяк, дерзко выступивший на запретный путь.