Песня для Корби

Румит Кин

На выходе из дома Корби встретил знакомую старушку. Она как раз выносила мусор. Женщина с удивлением посмотрела на розовый, расшитый розочками полотенчик, который Корби сжимал в руках.

– Что-то случилось?
– спросила она.

– Нет, - широко улыбнулся Корби.
– Все просто отлично.

Он прошел три двора, потом остановился, сел на лавочку и убрал в рюкзак обернутый розочками пистолет.

– Что ты будешь делать теперь, старая калоша?
– поинтересовался он.
– Как ты меня теперь достанешь?

Подросток чувствовал, что на его губах играет такая же

каверзная улыбка, как та, что украшала лицо Ары в минуту их недавнего расставания.

Корби достал из кармана телефон и набрал номер Ника.

Глава 3. Идиот.

– Только не шуми, - еле слышно попросил Ник, открывая Корби дверь.
– Я только что встал, и у меня жуткий бодун.

Друзья обменялись рукопожатием. Ник был плотный и коренастый. В полутьме лестничной клетки Корби рассмотрел на черной поношенной футболке друга картинку с одного из альбомов "Металлики".

– Мне тоже было плохо, когда я проснулся, - шепотом поделился Корби.

Он неловко зашел в узкую прихожую и скинул с плеча тяжелый рюкзак.

– Ты что, в поход собрался?
– все тем же приглушенным голосом спросил Ник.

Корби, не развязывая шнурки, скинул кроссовки с ног.

– Я бомж, - объявил он.

Ник потянулся мимо него, чтобы закрыть входную дверь. Его серые глаза блеснули.

– На кухню, - подсказал он.

Корби послушно прошел на кухню.

Квартира Ника была однокомнатной, очень маленькой. Кухня казалась просто крошечной, но у нее была приятная особенность: она выходила на балкон, увеличивавший ощущение внутреннего пространства за счет кусочка внешнего. В единственной комнате одну из стен целиком занимал экран, а к потолку вместо люстры был подвешен проектор. Отец Ника был техником на частной киностудии и делал всякие особенные штуки, вроде катающихся платформ для бутафорских монстров и тому подобное. Он принадлежал к тому редкому сорту людей, которые могут одновременно работать и пить. Сейчас он спал, и до Корби доносился его громкий храп с веселым мелодическим присвистом.

– Пиво или водку?
– предложил Ник. Он прикрыл дверь на кухню и теперь говорил чуть громче. Корби издал звук, означающий болезненную нерешительность. Ник насмешливо фыркнул.

– Шучу, - сказал он.
– Рассол или колу?

– А простая минералка есть?
– поинтересовался Корби.

– Чистая вода, - предложил Ник.
– Есть чай.

– Вода, - выбрал Корби.

Ник налил ему из фильтра полную кружку. Корби взял ее с благодарностью и опаской.

– Что у тебя с лицом?
– спросил Ник.

– Ничего, - соврал Корби.
– Ты тоже выглядишь не лучшим образом.

– Одна половина краснее другой, - указал Ник на щеку Корби, - и глаз, кажется, подбит... чуть-чуть.

Корби повернулся спиной к окну и спрятал лицо в тени.

– Тебе кажется, - сказал он.

– Бомж, - повторил Ник.
– Что ты имел в виду?

Он налил себе колы и сел напротив. Корби молчал, сведя брови и глядя, как

над чашкой Ника фонтанируют пузырьки. Ему вдруг захотелось остаться в одиночестве и сойти с ума, разрушая какие-нибудь невинные вещи. Он вспомнил, как после смерти родителей шел по полю и палкой рубил траву. От воспоминания стало только хуже.

– По-моему, ты хотел о чем-то поговорить, - напомнил Ник.

Корби кивнул.

– Мне неловко, потому что это серьезная просьба, - сказал он, - но можно мне будет у тебя пожить?

***

– Это дед, - произнес Ник.
– Этот гребаный палач НКВД разбил тебе лицо.

Корби начал пить.

– Я надеюсь, что он сейчас тоже утирается кровавыми соплями, - заметил Ник, - что у него подбиты оба глаза и что его старые яйца ноют как никогда в жизни.

Корби допил чашку.

– Нет, - сказал он.

– Этот урод тебя бил, а ты стоял и терпел?
– разъяренно спросил Ник.

– Нет, - повторил Корби. Он тоже разозлился. Ему очень хотелось сказать Нику, что все это не его, Ника, собачье дело. Но он не мог так сказать. Потому что это он пришел сюда и сидел здесь со своими вещами, и собирался жить здесь еще пару месяцев.

– Послушай, - продолжал Ник, - да эта гнида достойна того, чтобы быть избитой ногами уже за то, что ты клянчил школьные завтраки, не имел денег на телефоне и ходил в обносках.

Корби встал и пошел к выходу с кухни. Ник дернулся, думая, что он совсем уходит.

– Подожди, - успокоил его Корби. Через полминуты он вернулся на кухню с рюкзаком, достал полотенце в розочках и вытряхнул его содержимое на стол. Деньги разлетелись веером, "стечкин" тяжело рухнул в центр кучи, а сверху на него упали зубная щетка и паста. Получилось не эффектно, как в кино, а по-идиотски.

Ник уставился на пистолет. Корби отложил его в сторону и сгреб бумажки в маленький холм.

– Ты говоришь, он был мне должен, - вернул он.
– Ну вот, мы в расчете.

Его руки опять начали предательски трястись, как тогда после пощечины.

– О господи, - простонал Ник.
– Лучше бы ты просто разбил ему лицо.

– Он не знает, что я его обчистил, - сказал Корби.
– А когда узнает, уже ничего не сможет с этим сделать.

Ник молчал.

– Послушай, - продолжал Корби, - я в любом случае ушел из дома и туда не вернусь. Просто скажи, да или нет. Я могу у тебя пожить?

– Надолго?
– спросил Ник.

– Пока что-нибудь не придумаю, - ответил Корби.
– Если поступлю в ВУЗ, с августа можно переселиться в общагу.

Ник устало потер лицо.

– Это не ко мне, - сказал он.
– К сожалению, это не ко мне. Это должен решать отец. Но я буду просить за тебя.

– Спасибо, - поблагодарил Корби.

Ник пристально смотрел на него. Он явно не считал, что разговор окончен.

– Деньги - это я понимаю, - сказал он.
– Он тебе их был должен. Но зачем ты взял у него пушку? Ты совсем рехнулся?

Корби открыл рот, чтобы ответить, но не успел.

– С отцом или без, - добавил Ник, - я не позволю тебе хранить это дерьмо здесь. Извини, Корби, но я не хочу сесть за чужую глупость.