Песня для Корби
Шрифт:
— Ты врал, — сказал он. — Он живой.
— Он не врал, — тихо возразил Андрей. — У него были все основания так думать.
Главный присел рядом с ним на корточки.
— В любом случае рад тебя видеть, — сказал он. — Как ты?
— Я скоро переезжаю в другую страну, — прошептал Андрей. — Ребята решили устроить для меня прощальный концерт.
— Так это из-за него звонил Комар, — догадался Главный. Он посмотрел на Корби.
— Да, — подтвердил Корби. — Он тебя ждет в клубе. Дай ему все самое лучшее. Деньги будут. Я обещаю.
Взгляд
— Вы ограбили мое кресло, — заметил он.
— Андрей не совсем здоров, — соврал Корби. — Сначала ему было холодно, теперь стало жарко.
Главный несколько мгновений смотрел на него. Он явно понимал, что в этой истории все не так, но у него было свое представление о свободе, и он не мешал людям делать то, что они делают.
— Ладно, — сказал он, — ерунда. Пойду, переговорю с Комаром.
Он встал, поднял мотороллер и покатил его к входу в клуб. Корби посмотрел на друзей.
— Скоро будет грузовик, — сообщил он. — Помогите им таскать вещи.
— Хорошо, — согласился Паша. Они ушли вслед за главным.
Корби остался наедине с Андреем. Тот был в сознании, лежал и смотрел в небо. Корби показалось, что они снова у стены школы, что Андрей упал с крыши всего час назад. Только теперь его глаза стали живыми, он мог моргать, мог перевести взгляд с одного созвездия на другое.
— Много лет я не чувствовал себя свободным, — прошептал Андрей. — Мое происхождение и тот, кто приходит из долин, связывали меня по рукам и ногам. Только ты дал мне право быть тем, кто я есть.
Он посмотрел на Корби.
— В последнее время ты, кажется, думал, что очень мне должен. Но ты даже не представляешь, как я должен тебе. Прости меня, Корби. Ты, наверное, во многом винил себя. Но ты ни в чем не виноват. Это из-за меня твоя жизнь превратилась в ад.
Корби подумал, что запомнит этот взгляд Андрея навсегда.
— Я… — начал он, потом осекся. — Ты мой друг. Все еще никогда не было так хорошо, как сегодня. Мне не за что тебя прощать.
— У тебя уже есть замечательные друзья. И скоро твоя жизнь вернется.
— А я не знаю, действительно ли хочу этого, — с горечью ответил Корби. — Может быть, я хочу… другого. Уйти с тобой, — добавил он совсем тихо и несмело. — Туда, куда ты… собираешься.
— Ты и так уже там, — обезоруживающе улыбнулся Андрей. — Всегда был, всегда будешь. И я. Но и жизнь тоже важна. Не стоит бросать ее, если есть выбор. У меня его уже нет. Но ты не я.
Корби чуть подался вперед.
— А что там? — еле слышно спросил он.
— Ты помнишь наш первый разговор? — прошептал Андрей.
— Первый? — уточнил Корби. — Тот, в школе, на перемене?
— Да, — сказал Андрей. — Я пытался поговорить с тобой про твоего отца.
— Я не мог этого вынести, — с горечью ответил Корби.
— Ты должен знать… Он сегодня погиб, но до этого мы встречались. Там — не здесь.
— Где — там? — еле слышно спросил Корби.
— Я не знаю, Корби. — Андрей слабо улыбнулся. — Этих мест бесконечно много. Я иногда могу видеть их, уходить в них. Раньше… я думал о них, как о других мирах. Но это как…
— Как в книге или фильме, — предположил Корби.
— Я люблю книги и фильмы, — прошептал Андрей. — Я не боюсь говорить о том, что видел, чужими словами. Ведь все слова общие. Одни на всех. Слов мало, а то, о чем мы ими говорим — оно совершенно бесконечное. Все вещи. Здесь и там.
Корби, несмотря на окружающее их безумие, улыбнулся: настолько это напоминало прежнего Андрея: умного и при этом стеснительного, страдающего от своей неспособности передать другим что-то очень важное, что у него есть.
— Просто это не совсем верно, — шепотом продолжал Андрей. — Мир — размытое понятие. Ты понимаешь?
— Да, — тоже шепотом ответил Корби.
— Почему не сказать, что места, все места, где я был, где ты был — один мир? Я не… — Андрей с трудом сглотнул, — почти никогда не был там настолько долго, чтобы пройти материки от океана до океана. Хотел, но не успел бы никогда. А значит, я еще слишком мало знаю, чтобы сказать, что там миры. Ведь так? — Корби не нашелся, что ответить, и Андрей продолжал. — Но я говорил с теми, кого там можно встретить. С людьми и не людьми. Они знают про разрыв, границу, пелену или тень. Про темную фазу, провал, в котором бушует вечная буря. Или даже про множество таких провалов. В этом причина.
— Чего? — не понял Корби.
— Того, — объяснил Андрей, — что люди отсюда не видят всей реальности, потому что ее фрагменты разделены. Между ними непроглядное. Из-за него мы наблюдаем только ближайшее. Из-за него мы оторваны от наших собственных душ и от всеобщей души.
Корби подумал про своего двойника, про того, другого себя, который был вынужден работать шофером монстра. Но он не решился перебить Андрея.
— Из-за непроглядного, — продолжал тот, — между всеми местами, где можно быть, лежат места, где быть нельзя. Но через них нужно пройти, чтобы попасть в новое место, где быть можно. Звучит как бред, — Андрей задохнулся, — я знаю… Но это именно так… И когда я проходил через одно такое место, ко мне прицепился монстр. Он меня использовал… Выбрался вместе со мной.
На губах Андрея выступила кровавая пена. Он устало смолк. Корби дал ему минуту, чтобы отдохнуть, а потом задал свой вопрос.
— Тот другой, темный я — это моя душа?
Андрей нашел в себе силы, чтобы слегка повернуть голову. Подростки встретились взглядом.
— Нет, — прошептал Андрей. Ему было слишком тяжело говорить, но он заговорил снова.
— Я так хотел друзей, нормальной семьи, — срывающимся шепотом сказал он. — Хотел любить и быть счастливым. Разве это плохо?
— Это хорошо, — у Корби в горле застрял комок.