Песня для Корби
Шрифт:
— Нет, я пойду, — пробормотал Корби. — Она права. Мы чужие.
— На хрена ты разбил бинокль? — спросил у него Паша. — Можно было просто сказать, что мы не правы.
— Так получилось, — ответил Корби. — Я все в последние дни делаю неправильно. Я всех предаю и подвергаю опасности. Я ненормальный.
Его речь звучала глухо и странно. Он медленно стянул рубашку и бросил ее на кровать рядом с Аней.
— Дай мне мои вещи, — попросил он.
— Да вы что, все вконец сдурели? —
— Одень рубашку, — зло сказала Аня.
Руки Корби замерли на перетянутой резинке спортивных штанов. Он стоял, опустив голову. Бледный свет пасмурного дня свинцовыми бликами ложился на его хрупкие плечи.
— Будет то же самое, — сказал он. — Вы меня возненавидите.
— Я начинаю понимать, как он оказался босым и избитым, — сообщил Комар.
Паша принюхался.
— Картошка горит! — воскликнул он и выскочил из комнаты.
— Ну вот, жрачку испортили, — констатировал Комар.
— Я хочу знать, где ты взял свои темные очки, — неожиданно сказала Аня.
— Зачем? — спросил Корби.
— Не спрашивай, — ответила Аня.
— Мне их дал один человек перед тем, как я прыгнул с парашютом с крыши башни Северо-Запад, — сообщил Корби.
— Чего? — переспросил Комар.
— Это строящийся небоскреб в комплексе Москва-Сити, — объяснил Корби.
— Ты остаешься, — решила Аня. — Надень рубашку и иди есть.
— Ничего не понял, — пробормотал Комар. — Ты прыгал с парашютом?
— Прыгал, — подтвердил Корби. Он поднял с постели рубашку Аниного отца и надел ее обратно.
— Еда готова! — крикнул с кухни Паша.
— Пойдем, — Комар бросил на Аню тревожный взгляд и легонько дернул Корби за рукав, — пока она добрая.
Корби пошел за ним. Ему казалось, что мир вокруг него вот-вот снова обрушится в пустоту чужой смерти, что слезы заволокут глаза, что память о моментах счастья исчезнет. Он боялся, что может снова захотеть убить себя.
Он понял, что запутался. Жизнь и смерть. Они были так близко. Они дышали друг другу в лицо. Веселые, молодые, красивые люди, его бывшие лучшие друзья, только что с азартом смотрели, как из их подъезда выносят чужой труп.
«А разве я вел себя иначе? — спросил себя Корби. — Когда я подумал, что это не мои родители погибли, я все равно решил перейти дорогу, чтобы взглянуть на мертвых. И потом, когда погиб Андрей, все было таким странным. Сначала его смерть вызывала только удивление и дурацкие мысли».
Комар и Корби вошли на кухню. Паша оглянулся на них. Его взгляд на секунду задержался на лице Корби, потом он снова занялся сковородкой.
— Картошка пережарилась, — сообщил он.
— Съедим, — сказал Комар.
Молчание. Запах еды. Горка золотистой картошки,
Он забился в самый угол. Комар достал из холодильника банку пива, взял у Паши свою порцию и устроился рядом с Корби. Аня пришла на кухню только через несколько минут, взяла еду и села напротив них. Паша поставил перед Корби полную тарелку и последним опустился за стол.
Корби пришло в голову, что все ненавидят его потому, что он не рассказывает им одну-единственную вещь, которая объясняет все его поступки. Из-за этого он виноват перед своими новыми лучшими друзьями. Из-за этого он может сейчас навсегда потерять своих старых лучших друзей. «Но я не смогу», — подумал Корби. Его лицо дернулось.
Есть начал только Комар. Аня наколола картошку на вилку, но отложила ее и снова стала перебирать на плеере музыкальные треки. Паша, хмурясь, выдавливал майонез на край своей тарелки.
— Четыре года назад… — начал Корби, и оборвал.
— Что? — спросил Комар.
— Я делал уроки, — сказал Корби, — и услышал, как на улице затормозила и разбилась машина. Я подошел к окну. Я видел место аварии, но не понял, что это машина моих родителей.
Паша поднял голову от тарелки и прямо посмотрел в глаза Корби. Что-то изменилось в его лице. Палец Ани замер на экране плеера. Корби почувствовал руку Комара у себя на плече.
— Эй, приятель, — сказал тот, — может, не надо? У тебя страшное лицо.
Корби медленно покачал головой.
— Я должен объяснить, почему разбил бинокль, — ответил он, — и почему не звонил четыре года.
Он нечаянно коснулся столового ножа, лежащего рядом с его тарелкой. Его рука так тряслась, что лезвие выбило из фарфора мелкую звонкую дробь.
— Я сейчас поем, — обещал Корби, — но сначала договорю. Прошло полчаса, а потом эта машина стала казаться мне похожей. Я позвонил родителям на сотовые и на работу. Сотовые молчали, а на работе мне сказали, что они уехали час назад.
— Давай ты все-таки поешь, — странным голосом попросил Паша.
Аня замерла и смотрела в стол.
— Послушай, расслабься, все окей, — говорил Комар.
— Дай мне сказать, — потребовал Корби.
Комар замолчал.
— Я вышел на улицу, — продолжал Корби, — и дошел до дороги.
— Я не люблю душещипательных историй, — сказала Аня, — и события, случившиеся четыре года назад, не повод ломать дорогие мне вещи.
— Ну ты и сука, — тихо произнес Комар.
— Не стоит тебе меня оскорблять, — с тихой яростью ответила Аня.