Песня любви
Шрифт:
– Право первого удара принадлежит ярлу Согне, – объявил Голос Закона. – Пусть начнется хольмганг и никто не вмешивается.
Бьорн и Гуннар оба ударили мечами плашмя по своим щитам и вступили на плащ. Бьорн напружинил колени, готовясь встретить удар брата.
Гуннар вскинул руку и, крякнув от натуги, с силой опустил меч на Бьорна. Щит принял удар и раскололся посередине. Только кожаный ремень, повисший на предплечье, помешал его обломкам упасть на землю. Бьорн отбросил его, и Йоранд подал ему второй щит.
Рика поймала
Бьорн ударил мечом по щиту брата, но его щит отразил удар и остался целым. Снова настала очередь Гуннара.
В боях на хольмганге не было ни правил, ни стратегии. Работали только грубая сила противников и стойкость. Под напором Гуннара Бьорн пошатнулся, отступил на шаг, и одна его нога сошла с плаща.
– Он отступает! – взревела толпа.
Под крики со всех сторон Бьорн поспешил вернуться на плащ, готовый к продолжению схватки. Если две ноги сойдут с плаща, раздастся позорящий крик: «Он бежит!»
Рика закрыла глаза, комок в горле не давал ей свободно глотнуть. Она не могла смотреть на это. Однако треск ломающегося дерева, глухие натужные хрипы бойцов, звон стали о сталь заставили ее вновь открыть глаза… и ахнуть. Обломки трех щитов Бьорна лежали у его ног, а у Гуннара оставался еще один щит.
– Не стоило тебе заводить эту бучу, братец. – Лицо Гуннара расплылось в жуткой издевательской гримасе. – Знаешь ли, победитель на хольмганге получает все. Конечно, все, что у тебя есть, это твоя рыжая малышка, но не беспокойся. – Гуннар широко и легко взмахнул мечом. Он просто играл с Бьорном. – После того как я тебя прикончу, я пойду полюбуюсь на жертвоприношение. А потом позабочусь и о твоем скальде. А когда она мне надоест, я отдам ее своим людям на забаву.
Рика почувствовала, как Аль-Амин придвинулся к ней. Он положил свою большую руку ей на плечо. Рика содрогнулась. Несмотря на всю преданность Аль-Амина, он не сможет защитить ее от Гуннара, если Бьорн падет в этом поединке. Впрочем, если Бьорн погибнет, ее жизнь тоже потеряет смысл. Ей будет все равно, что с ней произойдет потом.
– Неужели тебе все равно, что я стану спать с твоей шлюхой? – издевался Гуннар, стараясь вывести брата из себя, чтобы заставить его промахнуться.
Мускул на щеке Бьорна дернулся, но он не шевельнулся. Рика сплела пальцы и прикусиланижнюю губу.
Когда последовал удар ярла, он был таким быстрым, что взгляд Рики едва успел его отследить. Бьорн сделал выпад в сторону последнего щита Гуннара, затем взмахнул режущим ударом вверх, встречая ответный удар.
Длинные клинки заскрежетали друг о друга от кончика к рукояти.
Внезапно зазубрины на обоих мечах сцепились нерасторжимо, как олени при
Ошеломленный Гуннар замер как статуя. Ненужный щит продолжал висеть на его руке. Бьорн стоял как вкопанный.
– Следующий удар принадлежит ярлу Согне… – объявил Домари.
– Канут, меч! – крикнул Гуннар своему помощнику. Огромный белокурый викинг сплюнул наземь.
– Человеку на хольмринге полагается три щита, но только один меч.
– Что, братец? – Голос Бьорна прозвучал еле слышно. – До тебя наконец дошло? Зачем тебе понадобилось убивать отца?
– Харальд мог прожить еще двадцать зим. Почему я должен был так долго дожидаться своего? – Глаза Гуннара заледенели. С бешенством глядя на брата, он испустил дикий вопль берсеркера, затем с размаху швырнул свой щит на землю, и тот накололся на острие одного из мечей.
– Так, говоришь, победитель получает все? – холодно произнес Бьорн. – Я согласен взять твою жизнь.
Ярл, зашатавшись, попятился.
«Он отступает!»
В темных глазах Бьорна не было пощады. Гуннар попятился еще, стремясь уклониться от удара, который должен был последовать, едва мечи разъединятся.
«Он бежит!» – заорала толпа, когда обе ноги Гуннара покинули бойцовое поле.
Этот крик, казалось, выпрямил согнувшуюся было спину Гуннара. Он выпрямился и снова ступил на плащ. Слабый запах мочи, запах страха, окутал его, но он повернулся лицом к Бьорну.
Бьорн взмахом отвел мечи в сторону, готовясь нанести последний рубящий удар по незащищенному телу ярла, но вдруг замер. Грудь его вздымалась, словно в борьбе с невидимым врагом.
– Нет, – произнес он, вонзая в землю острые концы обоих клинков.
Растерянный ропот побежал по толпе.
– Я принял христианство и не могу хладнокровно убить человека. Даже того, кто этого заслуживает. Но, Домари, Голос Закона, исход этого боя ясен. Мой брат виновен в убийстве нашего отца. – Бьорн повернулся и направился к краю хольмринга. – Я оставляю его судьбу в твоих руках.
– Свяжите его, – приказал Домари, и несколько человек схватили Гуннара. Голос Закона вновь повернулся к Бьорну: – Ты должен понимать, что твое решение не так уж милосердно, христианин, – произнесен, презрительно скривив губы.
– Гуннар Харальдссон, ты признан виновным в отцеубийстве, – торжественно произнес он нараспев. – Наказание за это хорошо известно: ты встретишь смерть на крыльях кровавого орла.
Краска сбежала с лица Гуннара. Его живые дышащие легкие вырвут из тела сквозь ребра. Он будет задыхаться… Такая жуткая смерть могла расплавить внутренности самого храброго мужчины, а Гуннар таким не был.