Песня моряка
Шрифт:
Но потом глаза Имука просияли.
— Тогда мы устроим свой собственный пир прямо здесь и сейчас, без всяких отцов и бабушек. И пригласим на него всю мою родню! — и юноша поднял свою резную ложку. — Пусть увидят, как я запечатлел их. Они придут, один за другим, и я познакомлю тебя с ними. Я скажу, госпожа Белка, это принцесса Шула, Приносящая удачу, мой верный друг и товарищ. Познакомься, Шула, это госпожа Цык-цык Белка.
И тут из-за скалы выскочила выдуманная им белоснежная белка с пушистым хвостом и блестящими глазками. Она грациозно
— А это госпожа Скопа, — продолжил Имук. И из-за скалы показалась молодая скопа с бусами на шее. — Госпожа Скопа, познакомьтесь с Шулой, которая тоже готовится стать женщиной.
— Ты очень красива, — промолвила скопа.
— И вы, — заливаясь краской, ответила Шула.
— А это — господин Дрозд… а это — господин Буревестник…
Один за другим звери и птицы выходили из-за скалы, присоединяясь к юной паре и танцуя вокруг нее на песке. И пока они танцевали, больная нога у Имука стала выпрямляться, а горб на спине ослабил свою хватку и начал рассасываться. Имук отбросил в сторону свою трость и тоже пустился в пляс. И все закружились вокруг скалы, взявшись за руки, лапы, плавники и крылья.
Казалось, они танцевали долгие часы, и эти часы могли бы сложиться в дни, если бы со зловещим карканьем с темного неба к ним не спустился Ворон-Тасальгик.
Буря идет! Буря! Буря! — прокричала черная птица.
И не успел он исчезнуть, как ослепительная вспышка молнии расстроила детскую игру. Исчезли зверьки. Налетевший ветер снова принялся раскачивать сосны. Накатившая волна с грохотом разбилась о камни, и мужчины бросились вверх со своими копьями, а женщины побежали снимать последнюю рыбу с сушилок.
— На этот раз лживый ворон сказал правду, — прокричала Шула. — Действительно наступила зима.
Имук схватил свою палку и инструменты и поспешил к ступеням, вырезанным в скале. А Шула побежала за корзинкой. Жалящий град обрушился на землю. И только достигнув вершины утеса, Имук вдруг вспомнил о волшебном даре, который, как маленькая луна, остался сиять на прибрежном камне.
— Шула! — воскликнул он, стараясь перекричать грохот надвигающегося урагана. — Ракушка! Ракушка!
Девушка метнулась к берегу, но вторая огромная волна уже катилась к камню. Когда она отступила, ракушки уже не было, а Шула осталась вымокшей до нитки. Море, милостиво принесшее свой дар, безжалостно забрало его обратно.
Алиса вдруг поняла, что бутылка пуста — она выпила все пиво, даже не ощутив его вкуса. А глупая книжка не была еще прочитана и на треть! Сжав зубы, она отправилась за следующей бутылкой. Ярость, вспыхнувшая в ней при виде происходившего в доме Папы-Папы, продолжала тлеть, как мусор на свалке. Более того, она разгоралась все жарче. Потому что эта детская сказонька с ее мультяшным изображением мифической жизни аборигенов еще больше подчеркивала то, что происходило в их реальной жизни… а именно извращения, отчаяние и грязь.
Алиса вернулась со второй бутылкой и на этот раз поставила
Внутри вигвама царила такая же суматоха и кавардак, как и снаружи. Все в спешке заделывали дыры и закрывали окна. Костровой, ломая растопку разводил огонь. И синий дым с шипением клубами поднимался вверх. Малышня в ужасе прижималась друг к другу, а дети постарше расширенными от страха глазами наблюдали за всполохами молний, видневшимися через расщелины в стенах. Пламя уже занялось и загудело, когда вождь внезапно поднял руки.
— Где Шула? — осведомился он. — Где моя дочь?
— И Имук? — вскричала старая бабушка. —
Где мой маленький Имук?
— Может, его наконец забрал прилив, — предположила одна из жен вождя.
— А вдобавок и нашу бедную дочь.
Но в этот момент в дверь вигвама кто-то постучал. Мужчины бросились отвязывать ремни. И в вигвам вошла вымокшая и дрожащая пара.
— Ах ты, несчастная жаба! — вскричал вождь, пиная Имука. — Ты истинная зараза для всех нас. — И он пинками загнал юношу в самый темный угол вигвама, где того ждала бабушка с одеялом.
Когда дверь снова заперли, а трещины заделали, все вернулись к приготовлению вечерней трапезы. Нагревательные камни достали из очага и побросали в котлы. Женщины принялись растирать корешки и рыбью икру на семейных камнях и готовить из них пирожки. Мужчины курили и раскачивались, сидя на корточках. Старая бабушка завела свою усмиряющую песнь, чтобы утишить непогоду.
Но все ее заговоры были бесплодны. С каждой минутой ураган крепчал все больше. Ветер сотрясал вигвам с такой силой, что вскоре все дети вне зависимости от возраста начали плакать и звать своих матерей.
Приступай к своим обязанностям, Ветряная вдова! — распорядился вождь.
— Успокой этих Щенков! Не для этого ли мы тебя держим?
И старая бабушка зажгла свою масляную лампу и направила ее яркий луч на барабан из лосиного мочевого пузыря. Она стала складывать пальцы так, что они отбрасывали на барабан тени в виде разных фигурок, и напевать следующую песню:
Вот ребенок кулика
Прилетел издалека,
Потерялся и зовет:
«Кто же здесь меня спасет?»
Он дрожит от урагана,
Он боится океана:
«О-ой, о-ой, что же будет со мной?»
Перепуганная детвора немного притихла и начала сползаться к старухе. А ее танцующие пальцы уже сложились иначе:
А вот и мама-куличиха, С небес она слетает тихо, Крыла над сыном распростерла И слезы перьями утерла.
Ветер на улице, казалось, тоже начал затихать. Дети устроились поудобнее вокруг старухи. А их матери вернулись к своим обязанностям. Шула сняла свою рубашку из оленьей шкуры и принялась сушить волосы у огня. А когда она увидела, что за ней наблюдает Имук, она улыбнулась и тряхнула головой, как тогда, на берегу. Имук покраснел и поспешно отвернулся.