Песня Печали
Шрифт:
— Узнай, не спит ли вице-канцлер. Если он не спит, пусть придет ко мне, — попросила она Дугрея.
Он кивнул и сразу пропал. Печаль вернулась к креслу, потирала ноги, пока ждала.
Шарон с сонными глазами и подозрениями смотрел на нее с другой стороны ее стола. Он прибыл через полчаса, и Печаль подозревала, что он был в кровати, но прибыл ради нее. Она ощущала вину, но лишь на миг, а потом рассказала о своем плане. Он провел языком по зубам, неспешно подбирая слова, сцепив ладони на коленях.
— Тебе нельзя в Северные болота.
— Я — нет.
— Ты этого не знаешь.
Она рассмеялась бы, если бы не было так грустно.
— Я буду осторожна. Мне нужна только комната в Летнем замке.
— Печаль…
— Я хочу увидеть жертв. Я хочу увидеть семьи мертвых. Я хочу отыскать корень проблемы, — корни. Растения. Веспус. Она подавила слабую улыбку от совпадения.
— Попроси Лозу расследовать это.
— Просила. А он поет все ту же песню о деньгах. И это приводит к кое-чему еще, — она сделала паузу. — Когда я вернусь из Северных болот, как только мы разберемся с чумой, я хочу провести голосование Йеденвата. Я хочу распустить стражей порядка.
— Это не воз…
— Возможно, — Печаль указала на стопку книг на столе и горы бумаг. — Я не предлагаю избавиться от этой силы, но именно от нынешних стражей порядка. У Лозы слишком много власти. Он испорчен и портит их. Мы издадим указ, который сделает их не стражами, а хранителями закона. Они сохранят работу, но не как стражи порядка. Того отряда стражей не будет. У них не будет значков, и они будут ходить в сером или синем, а не в таком грозном, как черный. Я хочу установить им конкретные места работы, где каждый будет важен. И где у нас будет контроль.
Лозе это не понравится, но он мог уйти, если хотел. Она этого хотела, ведь не могла его уволить. Пока что.
— Я хочу, чтобы мы, Йеденват, даже Лоза и парочка его командиров внесли изменения в законодательство. Я хочу ввести систему суда. Хранители закона не будут больше выносить приговор. Всех арестованных будут выслушивать.
Шарон долго смотрел на нее и смиренно пожал плечами.
— Это не случится за ночь.
— Знаю. Я это знаю. И будет не просто. Но это не случится вовсе, если ничего не делать. Не видите? Мне нужно что-то делать. Это моя работа. Они — моя ответственность.
— Чума — не твоя вина, — тихо сказал Шарон.
Печаль замерла, глядя на него.
— Ты — наш лидер. Понятно, что ты ощущаешь себя беспомощно, когда происходит то, чем ты не можешь управлять, и я понимаю, что нужно что-то сделать, чтобы попытаться спасти Раннон. Но это роль на всю жизнь, Печаль. Нужно дать время пыли осесть, а потом рвать книгу правил и писать новую.
Печаль притихла на миг.
— Я приняла решение, — тихо сказала она. — Но есть кое-что еще, — она глубоко вдохнула. Она могла спросить сейчас. — Мне нужно знать, существуют ли записи о моих родителях.
— Зачем? — побелел Шарон.
— Я просто хочу знать.
— Хочешь знать, не стали ли
Было проще позволять ему верить в это.
— Отчасти. И я хочу знать, кто они, Шарон. Я это заслужила.
Он молчал какое-то время, и Печаль ждала.
А потом он ответил, уже не спрашивая:
— Я поищу. Скрытно.
— Я это ценю. И простите, что заставила поздно прибыть сюда.
— Я переживал за тебя, — сказал Шарон, глядя, как она встала.
Она прошла к двери и открыла ее, намекая, что встреча кончилась.
— Не нужно. Скоро все будет хорошо.
Он проехал мимо нее в тишине, а она повторяла себе:
«Все будет хорошо».
Должно быть.
Стражи порядка не обрадовались, когда Печаль прибыла к границе, которую они установили вокруг одной из пострадавших деревень — Инарз — в Северных болотах. Шарон настоял, что поедет с ней.
Они ждали у границы, невидимой линии, отмеченной присутствием мужчин и женщин с холодными глазами и в черном, знак кулака на железном сердце был на груди. Они слабо кивнули Печали, когда она посмотрела им в глаза, и она ответила с тем же презрением, что они. Она будет рада, когда их время закончится.
Инарз был маленькой деревней, там было всего четыре тысячи людей, и место было в миле от Летнего замка. Когда-то это была деревня для рабочих — поваров, лакеев, стражей, садовников, служанок и прочих, но после того, как Харун перестал приезжать туда, На большой карте в Круглой комнате, еще в Истеваре, Печаль отметила пострадавшие деревни, и она знала, что Инарз был на краю территории, выбранной Веспусом.
— Еще не поздно передумать, — прошептал Шарон, пока они ждали одного из лекарей. — Ты не обязана это делать.
— Обязана.
Она улыбнулась подошедшему доктору, нос и рот которой были скрыты маской, так что ее улыбки не было видно, но Печаль видела ее в глазах. Она была и в перчатках из тонкого полупрозрачного материала. Она не протянула Печали руку.
Она заговорила приглушенным голосом:
— Простите, канцлер. Я — доктор Кенра, мы переписывались. У меня нет для вас новых сведений. Мы все еще не понимаем, как болезнь передается.
— Я все равно хотела бы пройти на зараженную зону, — сказала Печаль, и врач кивнула. Четыре человека в масках шагнули вперед, держали то, что напоминало сложенные листья и миску горячей воды.
Печаль посмотрела на Шарона, он кивнул ей идти первой, и она так и сделала, помыла руки в горячей и будто маслянистой воде, дала им высохнуть самим, помощница с мрачным взглядом покачала головой, когда Печаль попыталась тряхнуть ими. Она взяла первый лист из груды и обнаружила, что это были перчатки, похожие на те, что было на них.
— Из чего они? — спросила она, глядя сквозь перчатки на свет. Они были тонкими, словно из мембран, ощущались нежными, но не лопнули, пока она надевала их.