Песня реки
Шрифт:
Анна подошла к единственному стулу, имевшемуся за кулисами. Села, сложив руки на коленях, и сделала несколько глубоких вдохов. Сосредоточилась на последних словах Мика: «Помни, ради чего мы это делаем…»
Да как она могла забыть? Иначе разве согласилась бы Анна Конолли, обычно такая благоразумная, наложить румяна на щеки? И стала бы освежать побелку старого фургона мелкого торговца? И кочевать вместе с ним в этом самом фургоне с разноцветными кричащими надписями, представляющими ее несравненной мисс Анной Роуз, певчей птицей Миссисипи?
Анна Конолли и Лаура Харпер – две чуткие женские души, трепетно ждавшие осени (поры, когда для Анны и Мика наступало время возвращения в Юнити), открыли для себя
«Вот и сейчас я нахожусь здесь потому же, – рассуждала Анна, устремив взгляд на балки под потолком, чувствуя, как постепенно к ней приходит спокойствие. – Лаура, ведь ты все это знаешь, правда? Вероятно, я могу показаться легковерной Анной Роуз в партнерстве со своим мнимым отцом, усугубляющим мою глупость, но ты меня поймешь». Анна подумала, что этот внутренний монолог слегка отдает помешательством. Возможно. Однако если у нее и был повод в чем-то сомневаться, то только в состоянии своего здоровья в данный момент, но не в мотивах, побудивших ее появиться на этой сцене.
С тех пор как Анна начала путешествовать со своим дядей, под зиму они всегда возвращались домой. Год назад, когда они в очередной раз приехали в Юнити, стоял серый день поздней осени. Анна представила себе, как они втроем будут проводить холодные вечера в маленьком уютном домике, и меньше всего ожидала увидеть окутанную туманом свежую могилу на заднем склоне холма.
Прочитав имя Лауры на воткнутой в землю простой трафаретке, Анна вновь оказалась лицом к лицу с большим горем. Она поняла, что ее жизнь сделала второй виток, приведший к невосполнимой утрате. Для них с Миком Лаура была спасительным якорем. Ее смерть бросила их в плавание по морю боли.
Для Анны та зима была самой длинной и тоскливой за все годы, проведенные в скучном Юнити. Эти горестные мысли нахлынули на нее, сидящую на стуле за кулисами Ривер-Флэтс, откуда ей вот-вот предстоит сделать новый шаг – шаг в неизвестность. И все же в какой-то момент Анна улыбнулась. Она вспомнила, как два месяца назад в один из тоскливых промозглых вечеров Мик объявил вдруг, что хочет вывести ее на подмостки, и рассказал о своих планах.
В тот день Анна решила закончить рубашку, которую она шила для Мика. Швейные принадлежности вместе с остатками материи Лаура хранила на мансарде. Анна поднялась наверх, отыскала там среди разной мелочи пуговицы из китового уса, затем спустилась обратно и села пришивать их на карманы. Во время этого занятия она тихонько напевала ирландскую колыбельную, запомнившуюся ей с детства, когда она с родителями жила в Сент-Луисе. Мик, тихо сидевший у камина, вдруг вскочил со своей качалки. Анна увидела знакомые искорки, мелькнувшие в глубине его глаз.
– Да ты поешь как оперная дива! Ты знаешь это, Анна?
Она шутливо спросила, чем вызван его внезапный интерес к колыбельным, потому что за все прожитое вместе время не слышала от него ничего, кроме популярных бравурных песенок. С этого и начался их серьезный разговор. Мик признался, что писал ее бабушке в Бостон, решившись на этот поступок после смерти Лауры, – он хотел, чтобы Анна заняла достойное место в обществе. Он потянулся к полке, где стоял деревянный ящик со всеми их накоплениями, вынул из него тонкую пачку писем.
– Я не говорил тебе раньше, Анна, потому что ты все равно не стала бы слушать. Я знаю, твое сознание закрыто для всего, что касается родственников твоей мамы, но я все же скажу тебе. Офелия Салливан прислала ответ. – Мик похлопал по конверту, лежавшему поверх пачки. – Это ее последнее письмо. Я получил его на прошлой неделе.
Анна тогда сильно рассердилась на своего дядю и, вероятно, до
– Анна, – убеждал ее Мик, – твой дедушка умер в прошлом году, и бабушка теперь готова к примирению. Я считаю, это хороший почин. Тебе пора иметь постоянную крышу над головой. А у Офелии такой шикарный дом на Бикон-Хилл! Один адрес сам за себя говорит! Люди перестанут смотреть на тебя свысока. Это очень важно для молодой леди. А там, глядишь, повстречаешь симпатичного молодого человека, полюбите друг друга, и будет кому заботиться о тебе.
Анна попыталась спорить, но быстро убедилась, что это бесполезно. Дядя уже созрел.
– Офелия может многое сделать для тебя, дорогая, – продолжал Мик. – С ней тебе обеспечено надежное будущее. Ты сможешь занять надлежащее место в обществе. У тебя на это есть все права, как у законной наследницы Салливана. Ты можешь иметь все то же, что и эти благородные люди. И я хочу своими глазами увидеть, как ты все это получишь.
В итоге Мик уговорил племянницу прочитать письма Офелии, Анна нашла, что они вполне искренни и что бабушке не чуждо сострадание, хотя тут же заметила, что они с Миком едва ли наберут денег, чтобы добраться до Бостона. Но у Мика на все имелись готовые ответы.
– Анна, выслушай мой план. Этим летом с разъездами будет покончено. Поставим крест на торговле и займемся шоу-бизнесом. Вот на чем сейчас на Миссисипи делаются деньги! – Мик поводил рукой у нее перед глазами, рисуя в воздухе символ доллара. – «Несравненная Анна Роуз, певчая птица Миссисипи»! Я распишу этими надписями наш фургон, чтобы все могли видеть! Я буду говорить, что я твой отец… соответственно – компаньон.
В глазах Мика даже засветились огоньки, когда он заметил, что его слова наконец подействовали. Анна почувствовала, что ей передается его уверенность и что с ее глазами происходит нечто подобное. Может быть, потому что они вместе потеряли Лауру? А может, причиной тому была просто необычно суровая зима в Юнити? Или в дяде вспыхнула искра жизни? Впервые с тех пор как умерла Лаура. Вероятно, все вместе взятое. Но как бы то ни было, Анна уже не считала его план пустыми мечтами.
Она живо представила свою мать, красивую и спокойную Кэтлин, и ей захотелось верить в лучшее. Может, не стоит судить об Офелии Салливан по старой памяти? Вдруг теперь это совсем другая женщина? И она поможет заполнить вакуум, оставшийся в душе после двух трагедий – пожара в Сент-Луисе и смерти Лауры Харпер.
Таким образом, первого апреля 1880 года, ровно через две недели после того как Анне исполнилось двадцать лет, они отбыли из Юнити. На рассвете Мик погрузил в свежевыкрашенный фургон их имущество, включая деревянный сундучок с несколькими сотнями долларов, выручкой от продажи домика Лауры, и они двинулись на запад, в Ривер-Флэтс. Это был их первый отъезд из Юнити, когда они не испытывали легкой горечи расставания, потому что не стало той, кого они любили. От прежней жизни, которая уходила в прошлое вместе с этим маленьким селением, последним впечатлением остался мягкий ковер на могиле Лауры. В глазах у Анны до сих пор стоит молодая трава, устилавшая рыхлую плодородную землю вокруг совсем нового надгробного камня, и пробивающиеся стебельки первых весенних цветов.
Всего полмесяца минуло с того дня. Даже не верилось, что они уже в оперном театре Ривер-Флэтс.
Через несколько минут она выйдет на сцену и будет петь перед этим залом, открывая свою душу посторонним людям. Странно, однако, как она отважилась на такое безумие. Но как затем попасть в Бостон? Все-таки решение ехать к бабушке, по-видимому, правильное, пришла к заключению Анна. И смелый план Мика открывал самый быстрый путь к достижению цели.
Анна уселась поудобнее на своем стуле и успокоилась, впервые поверив в свои силы.