Песня вечных дождей

Три маленькие девочки играли в луже крови. Конечно же, они не осознавали, что это была кровь, как и их няня не знала, что они выскользнули из своих комнат, намереваясь найти путь в подземелья, скрытые под дворцом. С чего бы ей беспокоиться об этом? Эту часть Королевства Воров сковали цепи, место охранялось таким количеством дверей, заклинаний и звероподобных каменных стражей, что самому Королю Воров было бы трудно войти сюда незамеченным. Но, когда дело касалось любопытных детей, подобных препятствий было избежать так же легко, как пролезть через паутину… надо лишь стать достаточно маленьким, чтобы пролететь прямо сквозь нее.

Итак, три девочки нашли свой путь в недра ужаса, не подозревая об угрозах, таящихся в этих стенах, которые со слюнявыми, зубастыми ухмылками выглядывали сквозь щели. Или, если они и знали об этом, никто не чувствовал настолько сильной опасности, чтобы развернуться и уйти.

– Вот. – Ния провела окровавленным пальцем по бледному лицу младшей сестры, рисуя спиральный узор на пухлых щеках ребенка. – Теперь ты можешь говорить.

Ларкира, которой недавно исполнилось три, хихикнула.

– Ну скажи-и-и, – подбодрила Ния. – Можешь сказать хоть слово? Говори-и-и.

– Если бы она могла, уже давно сказала бы, – заявила Арабесса, прижимая испачканные красным ладони к ночной рубашке цвета слоновой кости. Девочка довольно улыбнулась, разглядывая новый рисунок на нижней части своих юбок. Семилетняя Арабесса была самой старшей из троицы, с белой, цвета фарфора, кожей, контрастирующей с волосами, словно чернила стекающими по спине.

– О, как красиво! – Ния держала пухлую маленькую ручку

Найдя еще одну ярко-красного цвета лужу, которая вытекала из-под запертой стальной двери, Арабесса шлепнула руками по неподвижной жидкости. Очертания ее отражения рассеивались, пока она покрывала жидкостью каждый палец.

– Этот цвет подходит к твоим волосам, – сказала Арабесса, рисуя красные цветы на платье Нии.

– Давай раскрасим Ларк, чтобы она походила на меня.

Крайне увлеченные своей игрой, девочки не заметили особое, не скованное цепями существо, которые затаилось в тени коридора и наблюдало за происходящим. Существо более опасное и смертоносное, чем любое из зверей, запертых в проклятых клетках вокруг них, и все же Король Воров позволил ему разгуливать свободно. Вероятно, на случай подобных моментов: присматривать за теми, кто еще не мог сам позаботиться о себе. Потому что, даже если это существо и было создано во тьме, его жизнь всегда соединялась со светом.

– Малышка довольно упитанная, – безмолвно сказал брат своей сестре. Легко осуществимый трюк, учитывая, что они были близнецами, разделяющими одно тело, и постоянно боролись за пространство в одном сознании.

– Она еще ребенок. Все дети такие, – ответила сестра.

– Мы такими не были.

– Потому что мы никогда по-настоящему и не были детьми.

– Что ж, если бы нам выпала такая возможность, гарантирую, никто не посчитал бы нас пухлыми.

В разных местах близнецов называли по-разному. Но в Адилоре они были известны просто как Ачак – древние, старейшие существа по эту сторону Забвения. Здесь они обосновались в одном на двоих человеческом теле, которое принимало облик то брата, то сестры быстрее, чем разбивающиеся волны. Близнецы были выше обычного смертного, с кожей черной, как самая глубокая часть моря, и фиолетовыми глазами, в которых вращались галактики. Их тело казалось красивым, но, как случалось с большинством прекрасных вещей в Адилоре, это прикосновение могло оказаться роковым.

Услышав радостный вопль, близнецы вновь посмотрели на сестер.

Девочки стояли в центре зала в подземелье, где дорога разделялась на четыре пути, ведущие в бесконечные еще более запутанные коридоры. Место было темным и сырым, и едва хватало света факела, чтобы хоть чуть-чуть осветить проходы. Вот почему юный, радостный смех в такой обстановке мог смутить сильнее, чем мучительные крики запертых здесь существ.

– Умно, Ара. – Ния вскочила на ноги. – Кажется Ларк лучше украсить крапинками. А ты что думаешь? – Она обратилась к своей младшей сестре, которая сидела у их ног и играла с пепельно-белой палкой. – Хочешь выглядеть свирепой, как гепард?

Бах. Бах. Бах. Ларкира ударила палкой по каменному полу, гуля от удовольствия, когда слышала этот звук, ее белокурые локоны мерцали в свете факелов.

– Как красиво, – сказала Арабесса, вырисовывая последний круг возле уха Ларкиры. – Продолжай, Ларк. Ты можешь придумать песню о нашей церемонии рисования.

Словно отвечая на предложение сестры, Ларкира продолжала стучать прутиком, ритм звуков эхом разносился по извилистым коридорам. Похоже только Ачак поняли, что инструмент в руках Ларкиры на самом деле был ребром.

– Эти девушки очень своеобразные, – мысленно сказал брат своей сестре

– Они дочери Джоанны. Своеобразие – лишь начало того, кто они есть.

Волна печали накрыла грудь Ачак, когда древние подумали о матери девочек, их самой близкой подруге. Но когда кто-то становился таким же старым, как они, подобные эмоции были крайне быстротечными, и меланхолия исчезла так же быстро, как песчинка в песочных часах.

– Они мне нравятся, – подумал брат.