Песня ветра. За Семью Преградами
Шрифт:
Это было очень странное ощущение – ощущение пути. Словно она зависла в воздухе в огромном нигде, ничего больше из себя не представляющая, лишенная всего, отупело тихая. В горниле из постоянных нагрузок, усталости и риска собственной жизнью сгорело ее желание попасть в Данарские горы, ее вечная неуверенность в собственных силах, мысли о том, что она только обуза, мысли о том, что она оставила за своей спиной. Ни прошлого, ни будущего теперь не было у Лиары. Только дорога, каждый шаг по которой был смертельно опасен. Словно каждая оставшаяся за спиной преграда сдирала с нее еще один слой иллюзий, глупости, фальши. Не за тем ли ты позволила создать их, Великая Мать? Ведь
Рядом, устало понурив головы, дремали, завернувшись в одеяла, Улыбашка с Радой. Гномиха тихонько посапывала; она устала настолько, что на этот раз даже душераздирающий храп не сотрясал стены маленького снежного укрытия. Рада клевала носом, то совсем отключаясь, то рассеяно вскидывая голову и оглядываясь по сторонам. Ее бок касался бока Лиары, и от этого было тепло, так тепло, что можно было забыть про зимнюю стужу за стенами, небо, что постоянно просыпалось снегом, ветра, такие жестокие и злые в эту пору.
Эту дорогу они делили поровну, просто и прямо. Вместе они шагали прочь от своего прошлого, оставив позади столько всего, что раньше казалось важным, нужным, дорогим. И тяжесть пути срывала с них обеих одну маску за другой, обнажая истинное, по-настоящему ценное. Руку, что поймает, когда ты падаешь, плечо, на которое можно опереться, тепло, когда кажется, что в мире не осталось больше ни частички солнца. И свет, таинственный, неописуемый, невероятный свет, торжествующе и смеясь, вторгающийся в самую черную тьму, разгоняющий ее прочь с игривой легкостью. Солнце, что обе они несли в груди, одно единое солнце на двоих.
Рада тихонько всхрапнула, вновь уронив голову на руки, и спутанные светлые пряди, отросшие за недели пути, рассыпались по ее рукам. Перехватывающая дыхание нежность мощной волной поднялась в Лиаре, и она, замерев и позабыв, как дышать, смотрела и смотрела на свою суженную, видя ее, как будто в первый раз. С ней не было недоговоренностей, страха и неуверенности, не было сомнений. Никогда Лиара не чувствовала себя настолько защищенной. Даже посреди взрывающейся тоннами кипятка земли, даже на спине голодного Червя, несущегося через заснеженные холмы, даже на обломке скалы, летящем над бездонной пропастью. Как бы страшно ни было снаружи, как бы ни паниковало ее тело, истерически боясь за собственную жизнь, внутри нее всегда был непоколебимый покой, мощный, будто древние горы, которому нипочем были грозы и бури, кипящие снаружи. А в самом сердце этого покоя улыбались полные звонких лучей солнечного света глаза Рады.
Великая Мать, ты всегда даешь нам ровно столько, сколько мы можем перенести. Ты всегда даешь нам защиту, самую мощную защиту, которая только может быть. Ты всегда даришь нам так щедро, так полно, и лишь в нашей воле принять твой дар или отвергнуть его. Я не знаю слов, чтобы отблагодарить тебя за нее, кажется, в этом мире просто нет таких слов. Но я склоняюсь к твоим ногам и благодарю. И неважно, сколько еще испытаний и бед ждет нас впереди. Она идет рядом со мной, а это значит, что я в полной безопасности.
Тихонько выдохнув, Лиара закрыла глаза, погружаясь в грезы, и золотые переливы космических прибоев медленно плескались вокруг нее, серебристой рыбкой поднимая ее к никем не хоженым тропам на высотах, что видели лишь первые ветра.
Время странно замерло вокруг их маленького снежного дома. В отдалении погромыхивали, сталкиваясь, летающие над бездной скалы, серые
Когда она выходила из снежного дома и оглядывалась вокруг, пейзаж всегда был одинаковым. Бесконечное полотно снега на юге, западе и севере, точно такая же бесконечная стена кружащегося в небе камня на востоке. Серые тучи, что, казалось, застыли на одном месте, тяжелые, полные снега, усталые. Ни единого следа какого-нибудь живого существа, ни единой птицы в небе. Преграды весь мир оставили где-то позади, не пуская его сюда, и здесь не было жизни, лишь вечная пустота. Та же самая пустота, которая заставляла Лиару смотреть и смотреть вперед, моргая и пытаясь отыскать в себе хоть что-то живое. Но там не было ничего. Не потому, что она тосковала, не потому, что она боялась, и уж точно не потому, что она хотела оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Просто какой-то внутренний предел был достигнут, и на этом самом ледяном заснеженном пике была лишь пустота неба, ветра и ничего кроме.
Ее настроение разделяли и друзья. Рада была странно молчалива, точно так же порой пристально разглядывая горизонт, будто глаза ее смотрели, смотрели и ничего не могли увидеть, будто смотрела она на самом деле внутрь самой себя. Улыбашка прекратила ругаться и ворчать и тоже большую часть времени просто тихонько сидела, укутавшись в одеяло и уставившись перед собой. Они все смертельно устали, и теперь им не хотелось ничего, только молчать.
Алеор с Каем очнулись от забытья только в конце второго дня пребывания в снежном доме. Ильтонец открыл глаза первым, он выглядел осунувшимся, но отдохнувшим. Его пробуждение несколько оживило атмосферу среди спутников и прежде всего потому, что первым делом Кай прогрел помещение и накипятил им горячего чаю. На разведенном им пламени, что плясало над землей, не касаясь ее, Лиара с Улыбашкой быстро сварили нехитрую мясную кашу, и путники впервые за несколько дней вдоволь наелись горячего, набив животы. А к вечеру, когда уже совсем стемнело, и черная как смоль ночь укрыла бескрайнюю заснеженную равнину, очнулся и Алеор.
Правда, эльф был слаб, будто новорожденный котенок. Он даже не смог самостоятельно сесть, потому Кай осторожно поддерживал его под спину, пока Алеор, наотрез отказавшись от того, чтобы ему помогли поесть, дрожащей рукой подносил ко рту ложку с горячей кашей. Лицо его было белее обычного, и черные волосы резко контрастировали с кожей, сделав его похожим на смерть. Но при этом в глазах эльфа горел и горел неукротимый огонек, и он то и дело неосознанно поглядывал на запад, словно его так и подмывало вскочить и бежать туда, сломя голову.
– Мы почти дошли! – голос Алеора был слабым, но дрожал от плохо сдерживаемого напряжения. – Нам осталось совсем чуть-чуть! Всего одна преграда, и дело будет сделано.
– Сначала мы отдохнем, - спокойно проговорил Кай, тепло поглядывая на эльфа. – В таком состоянии не имеет смысла лезть в седьмую преграду, особенно учитывая тот факт, что мы вообще не представляем, что это такое.
– Да знаю я, - поморщился Алеор, словно совершенно не это он хотел услышать. – Но мы уже почти дошли. Мы так близко, как только можно быть к Черному Источнику. Неужели же вам не хочется поскорее взглянуть на то, что он из себя представляет?