Песочные часы
Шрифт:
— Добрый день! Что вы хотели бы иметь?
— О! У вас такой выбор! — сказал я наугад, соображая, узнала ли она меня. Мне казалось, что — да. Но, конечно, она не считает возможным показать это: она на работе. Сейчас, когда я смотрел на нее, отделенный только узким прилавком, она показалась мне старше: ей было никак не меньше двадцати трех.
— Вспоминаю, фройлейн, что это вас я так неуклюже задел своим велосипедом на Бауэрштрассе.
Она улыбнулась уже знакомой мне улыбкой:
— Ерунда. Я сразу узнала вас.
Если
— Я хотел бы загладить свою вину… — начал я.
— Какой-нибудь покупкой? — перебила она.
— Хотя бы. Что-нибудь веселенькое можете предложить?
— У нас тут все веселенькое! — сказала она со вздохом и посмотрела на меня, как бы говоря: сами видите! — Ну вот, например… — она вытащила из-под прилавка шелковую подушечку, отороченную оборочкой, слишком маленькую для подоконника.
Я хотел было облокотиться на нее, Иоганна не дала…
— Это делается так: вы кладете ее на стул и усаживаете на него гостя… — Она бросила подушечку на табурет позади себя и с размаху села на него… Оглушительный неприличный звук поверг меня в такое смущение, какое, вероятно, не вызвали бы даже «французские открытки»! Но девушка и ухом не повела. — Видите, получается смешно, — сказала она равнодушно.
— По мне — не очень, — мягко возразил я. — А остальное — тоже в этом духе?
— Ну, почему… Вот могу предложить… — Она поставила на прилавок картонную коробку и принялась выбирать из нее вещицы, назначение которых было мне непонятно.
Я смотрел с опаской на ее манипуляции.
— Вы курите? Да? Дайте мне сигарету. Вы делаете так… Берете эту маленькую черную палочку и незаметно засовываете в сигарету. Затем угощаете вашего друга… Он благодарит вас, ничего не подозревая, закуривает… — Она довольно изящно проделала все это, потом затянулась и выпустила струю дыма… Поначалу это было обычное незначительное дымное облачко. Но оно не рассосалось, напротив, сгустилось, потемнело и в конце концов почернело. А из губ Иоганны продолжали вырываться странные дымки, и вскоре мы оба плавали в черных облаках, словно на пожарище. Да, именно пожарищем пахнул этот горький и жирный, какой-то ядовитый дым, невесть как возникший всего от одной-двух затяжек заряженной черной палочкой сигаретой…
— Разрешите мне открыть окно! — поспешил я. — Знаете, это тоже не очень весело…
— Да? Многим нравится. Тогда вот: безобидная шутка. Вы берете вот эти два кусочка сахару — видите, они совсем как настоящие… Вы кладете их в сахарницу. Не на самое дно. Чтобы они попали в стакан одного из гостей. Что происходит дальше? Налейте, пожалуйста, воды в стакан… Вон там.
Она бросила два белых кусочка в стакан. Они тотчас всплыли…
— Ваш гость смущен, не понимает, в чем дело… Помешивает ложечкой чай, топит «сахар», а он опять всплывает. Гость сконфужен, кругом начинают улыбаться… Наконец в отчаянии он пробует раскусить «сахар»…
— Не надо! — г взмолился я. — Неужели у вас нет ничего безопасного?..
— Гм… Тогда вот… — она вытащила из коробки длинную гибкую трубку с маленькой резиновой грушей на одном конце и плоским резиновым мешочком на другом. — Посмотрите сюда, — с профессиональной интонацией начала она. — До того, как соберутся гости, вы подкладываете плоский мешочек под тарелку… Тонкая трубочка незаметно тянется по столу под скатертью. Вот так… Резиновую грушу вы держите в руке незаметно для всех. В тот момент, когда гость собирается начать есть, вы сжимаете грушу… Сжатый воздух надувает плоский мешочек под скатертью, тарелка накреняется— еда выливается…
— Не смешно! — перебил я невежливо. — А это что? — ухватился я за первый попавшийся мне предмет: кольцо, с наружной стороны обыкновенное, а с внутренней — с каким-то устройством.
— А! Это фальшивое кольцо. Вы здороваетесь, протягиваете руку… Тут срабатывает пружинка и щекочет ладонь вашего знакомого. Он вскрикивает, вы делаете удивленные глаза и показываете ему, незаметно сняв пружинку: обыкновенное кольцо!..
— Ну, пощекотать ладонь — это еще ничего! Беру «фальшивое кольцо».
— Если вас смешат такие детские вещи, то вот еще «дырявая разливная ложка» и «фальшивые щипцы для орехов»…
Я набрал кулек всякой дряни и воспротивился дальнейшему рекламированию «предметов смеха».
— Знаете, фройлейн, я все-таки не искупил свою вину и хотел бы сделать это каким-нибудь другим способом…
— Каким же? — спросила Иоганна, кажется наконец проявив ко мне интерес.
— Мы могли бы поехать куда-нибудь за город. В замстаг. Или другой вечер. Или посидеть в кафе…
Она не была застигнута врасплох: я подумал, что она слышит такие предложения довольно часто. «Французские открытки» делали свое дело; наверное, мужчин здесь хватало, а девушка была прехорошенькая и держалась хорошо, без ужимок. Она смотрела на меня, как бы взвешивая: стою ли я ее общества. Но ни один здравомыслящий человек не дал бы мне меньше двадцати двух: это я знал точно.
— Спасибо, — сказала она, все еще не очень уверенно, — если я буду свободна, то в эту субботу заходите сюда. Я отпрошусь у хозяина пораньше, — она закончила уже твердо, и можно было считать, что приглашение принято.
Позже, перебирая в памяти все подробности нашего короткого разговора, я укрепился в своем желании сблизиться с этой девушкой. То, что привлекло меня с первого взгляда, не улетучилось, напротив, как бы сконцентрировалось. Может быть, она была слишком задумчива, непроста для Вальтера Занга? Не привнес ли я в свои оценки кое-что от своей подлинной сущности? Ну что ж, вероятно, это было неизбежно.
Да, конечно, меня радовала предстоящая встреча с Иоганной. Но надо было еще продумать ее, организовать.