Песочный человек
Шрифт:
– Задание провалится, если тебя привяжут ремнями к койке или применят электрошок, – деловито добавил Поллок.
– Черт, – прошептала Сага и повернулась к собравшимся.
– Юрек Вальтер очень умен, – сказал Йона. – Манипулировать им нелегко, а лгать ему – крайне опасно.
– Мы должны создать личность-совершенство. – Вернер коротко глянул на Сагу.
– Я много об этом думал. И решил, что в основе я дам тебе шизоидное расстройство личности. – Поллок прищурился на Сагу, и от его глаз потянулись глубокие
– Хватит ли? – спросил Карлос.
– Если добавить повторяющиеся психотические состояния и эпизоды буйного поведения…
– Отлично, – кивнула Сага. На щеках у нее выступили красные пятна.
– Будешь принимать по восемь миллиграммов трилафона три раза в день. Это нестрашно.
– А насколько на самом деле опасно это задание? – спросил наконец Вернер – сама Сага так и не задала этот вопрос.
– Вальтер очень опасен. Второй заключенный, который прибудет в больницу вместе с Сагой, опасен тоже. А когда Сага окажется на месте, мы не сможем влиять на события, – честно ответил Поллок.
– То есть вы вообще не гарантируете моему агенту безопасность? – спросил Вернер.
– Нет, – ответил Карлос.
– Сага, ты отдаешь себе в этом отчет? – спросил Вернер.
– Да.
– О задании будет известно только небольшой группе, у нас нет никакой возможности знать, что происходит в специальном отделении Лёвенстрёма, – сказал Поллок. – Так что если мы по какой-то причине потеряем связь с тобой, то через двадцать семь часов прервем задание – но в эти двадцать семь часов тебе придется выкручиваться самостоятельно.
Йона положил перед Сагой подробный план отделения и указал ручкой на дневную комнату.
– Как видишь, здесь – двери шлюз-камеры, а там – три двери с автоматическим замком, – сказал он. – В крайнем случае ты можешь попытаться забаррикадироваться здесь, и, может быть, еще здесь и здесь, хоть это и нелегко… А если ты окажешься перед вот этим шлюзом, то место оператора и вот эта область будут лучше всего.
– Вот здесь можно пройти? – Сага показала место на плане.
– Да, а вот здесь – нет. – Йона пометил крестиком дверь, которую нельзя было одолеть, не имея карточки и не зная цифрового кода.
– Запрешься и будешь ждать помощи… – Карлос зашуршал лежащими на столе бумагами. – А если что-то пойдет не так на более поздней стадии, я хочу показать тебе…
– Погоди, – перебил Йона. – Запомнила чертеж?
– Да.
Карлос вытащил большую карту местности возле больницы.
– Первым делом спасательная машина въедет сюда. – Он указал дорожку позади больницы. – Остановим ее с краю площадки для отдыха… Но если ты не сможешь выбраться сюда, просто беги в лес вот к этой точке.
– Хорошо.
– Спецгруппа, вероятно, пойдет сюда… и по подземному коридору, будет зависеть от сигнала тревоги.
– Если о задании не станет известно, мы можем вывести тебя из игры
В комнате воцарилась тишина – словно все неправдоподобие задачи вдруг предстало во всей своей непривлекательной ясности.
– Сколько человек вообще верит, что я выполню задание? – тихо спросила Сага.
Карлос неуверенно кивнул и что-то пробормотал.
Йона только покачал головой.
– Может быть, ты его выполнишь, – произнес Поллок. – Но задание это трудное и опасное.
– Ты постарайся, – сказал Вернер и на миг положил ей на плечо свою большую руку.
Глава 66
Сага забрала составленную Поллоком биографическую справку с собой, в розовую спальню с изображениями Беллы Торн и Зендаи на стенах. Через пятнадцать минут она вернулась на кухню. Медленно вошла, остановилась посредине. Тень от длинных ресниц дрожала на щеках. Мужчины замолчали. Все взгляды устремились на хрупкую фигурку с бритой головой.
– Меня зовут Натали Андерссон, у меня шизоидное расстройство личности, которое сделало меня интровертом, – начала Сага, садясь на стул. – А еще у меня периодически бывают психотические состояния, с эпизодами буйного поведения. Поэтому я принимаю трилафон. Теперь мне хватает восьми миллиграммов, три раза в день. Маленькие белые таблетки… из-за них у меня болит грудь, и я не могу спать на животе. Еще мне дают циправил, тридцать миллиграммов… или сероксат, двадцать миллиграммов.
Говоря, она незаметно включила крошечный микрофон, который спрятала за пояс.
– Во время тяжелых обострений мне делают инъекции риспердала… и оксасканда при побочных эффектах…
Скрыв руки под столешницей, Сага сняла защитную пленку с клейкой части и быстро закрепила микрофон под столом.
– Перед Карсудденом и приговором в Упсальском суде первой инстанции я сбежала из психиатрического отделения амбулатории в Бальсте. Убила человека на детской площадке за школой Гредельбю в Нивсте, а через десять минут – еще одного, на дорожке, которая вела к его дому на Даггвэген…
Микрофончик отклеился от стола и упал на пол.
– После ареста меня отправили в спецотделение психиатрии в Академическую больницу, вкололи в ягодицу двадцать миллиграммов стесолида и сто миллиграммов цисординола, потом на одиннадцать часов пристегнули к койке, а потом я пила геминеврин… вечно ледяной… у меня потекли сопли и стала жутко болеть голова.
Натан захлопал. Йона нагнулся и поднял микрофон.
– Чтобы приклеилось, надо подержать четыре секунды, – улыбнулся он.
Сага взяла у него микрофон, посмотрела, повертела в руках.