Песок, оазис, два верблюда
Шрифт:
– Нас здесь может быть не трое, а четверо. Или уже нет?
– вопрос заданный тихим и каким-то до жути вкрадчивым голосом, отвлек её от тяжелых раздумий. Денис пристально смотрел на неё, и Ева не могла понять выражения черных глаз.
– Может, - девушке показалось, или он незаметно выдохнул?
– И мне кажется, нам нужно обговорить ситуацию.
– Полностью согласен.
– Кто начнет, ты или я?
– Давай, я, - Денис сложил пальцы "домиком" и поставил на них подбородок.
– Какова вероятность того, что ты
– Процентов пятнадцать-двадцать.
– А откуда такие точные цифры?
– "Гугл" мне в помощь.
Степан мурлыкал все громче, намекая новому другу, что ещё за одну таблетку он готов все забыть и простить и даже дать почесать себя по животу.
– И что ты предполагаешь делать?
– Романовский опустил руку и начал рассеянно поглаживать млеющего от внимания кота.
– Пока ничего. В любом случае, я собиралась сначала поговорить с тобой, потому что такие вопросы нужно решать вместе.
– Спасибо.
– Кушай на здоровье. Я сейчас изложу свое видение ситуации. Если окажется, что ребенок все-таки есть, я не собираюсь прерывать беременность. Захочешь его признать, не проблема - запишу на твое имя. Нет - тоже не беда, останется на моем.
– Мой ребенок не будет носить фамилию чужого мужика!
– Денис сейчас, как никогда, ненавидел её продуманность и рационализм.
– Естественно, он будет официально моим, со всеми вытекающими.
– Зря ты Степану таблетку отдал, съешь ещё одну. Не нужно кричать, все решаемо. Тем более, что буквально вчера я вернулась на свою девичью - Сотникова.
Романовский постарался сдержать злость, напоминая себе, что нельзя кричать на женщин вообще, а на ту, которая может носить твоего ребенка и будет женой - тем более.
– Конечно, не нужно кричать, - он покивал, уговаривая себя не спешить, ибо с Евой это чревато.
– Но ребенок будет записан на меня.
– Хорошо, - девушка пожала плечами, показывая, что вообще не понимает, чего он из-за такой ерунды злится.
– Но тебе не кажется спор по этому вопросу несколько преждевременным? Может случиться, что я не беременна, а мы тут уже практически детский сад для чада выбираем. Есть хочешь?
– Что?
– Денис не сразу уловил суть вопроса, продолжая обдумывать стратегию взятия крепости по имени "Ева".
– Нет, спасибо, я не голоден.
– Ну, смотри, если захочешь, все, что найдешь в холодильнике съедобного - твое, - девушка поднялась, намереваясь выйти с кухни.
– И куда ты собралась?
– Романовский встал, преграждая путь в коридор.
– Вообще-то работать, - Ева пожала плечами, не пытаясь оттолкнуть его, но и не подходя ближе.
– Есть возражения?
– Сколько таблеток ты приняла до моего прихода? А то слишком спокойная...
– Ни одной. Но, если тебе от этого станет легче, могу закатить истерику. Хочешь?
– Не надо!
– Денис выставил ладони, показывая, что ему и без такой сцены вполне даже
– Ты не против, если тоже немного поработаю?
– Нет, конечно. С чего мне быть против? Тем более, что избавиться от тебя мне в ближайшее время, судя по всему, не грозит.
– Вот именно.
Полтора часа спустя Ева устало откинулась на спинку дивана, прикрыв глаза. За это время Денис успел поднять сумку со своими вещами из машины, раз уж у них получался вариант, смахивающий на общежитие, и закопаться в какие-то документы. Сейчас он разговаривал по телефону на кухне, слов девушка разобрать не могла, только слышала отзвуки низкого, чуть хрипловатого голоса, от которого становилось как-то... уютно, что ли...
"Вляпалась, дурища", - кисло поздравила она сама себя. Пока сидели в одной комнате и занимались каждый своим делом, они перебросились максимум парой десятков фраз, но Ева абсолютно не чувствовала никакого напряжения. Тишина, нарушаемая только шорохом бумаг и тихим клацаньем клавиш ноутбука, не была неловкой. Её не хотелось заполнить какими-то ничего не значащими словами, только потому, что так принято. Тихий, почти семейный вечер.
Девушка ещё раз перечитала подготовленный на завтра брачный контракт, подивилась собственной жестокости, в результате которой муж, в случае развода остался бы практически голым и босым, и удалила документ. Все равно никто в здравом уме его не подписал бы.
Потягиваясь, она случайно смахнула с журнального столика стопку бумаг, которые до этого просматривал Денис, прочитала пару абзацев, собирая их, и заинтересовалась. Вообще-то, у неё не было привычки лезть в чужие дела. Но раз они с ним, может статься, уже почти родные, то не предупредить Романовского, что фирма, с которой он собирается заключать этот договор, может его кинуть, ей не позволяла совесть. И потом, как ни злилась и не психовала раньше, но Ева понимала, что Денис ей ничем не обязан, и тем не менее, продолжает помогать и защищать. В то, что он преследует какие-то свои, связанные с делами брата, цели, девушка уже и сама не особо верила. У него была масса возможностей попытаться ненавязчиво повлиять на её решение, но ни одну из них он не использовал. Это пугало все больше, и она упорно не понимала - что ему нужно? Ну, сейчас, более-менее все ясно, у него обостренное чувство ответственности, но до этого...
Мысль, что она в него влюбилась, Ева от себя гнала. В том странном ворохе эмоций, испытываемых ею по отношению к Романовскому, не было ничего напоминающего щенячий восторг и идиотскую радость любви к Димке. Если Агеева она в начале семейной жизни едва ли не боготворила, то Денис злил, раздражал, но, в то же время, она ещё никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем, когда он был рядом. Правда, оказываясь с ним совсем близко, все рациональное уходило на второй план, оставляя Еву на растерзание инстинктам и гормонам...