Песок времени. Том 2. Книга пламени
Шрифт:
Песок времени
Автор KaLip
Пролог
Несколькими годами ранее…
Самолет падал. Он это чувствовал каждой клеточкой своего тела, как будто он был одним целым с этой израненной машиной, борющейся в воздухе за свою жизнь. Такие раны, нанесенные огромному зверю, летящему в пространстве, были несовместимы с жизнью. Кай это понимал. Но он боролся, боролся до последнего.
Топливо вытекало из пробоин, оставляя огромное тело обескровленным. Последнее рычание, кашель,
«Не умирай, мой боевой друг! Ты спас меня в этом бою, спаси и сейчас! Не забирай с собой в эту бесконечную синь неба! Я так хочу жить!»
Кай делал невероятное – они еще летели. Он из последних сил держал машину в воздухе. Затем начал снижение, понимая, что другого выхода нет. Под ними пустыня. Бесконечная вечная пустыня песка. Им ее не пересечь.
Машина умирала. Умирала у него на руках. Еще несколько мгновений – и он услышит последний предсмертный всхлип мотора – тогда наступит конец для них обоих.
Он снижался. Теперь главное – успеть коснуться земли, вернее, песка, до момента отключения двигателей.
Земля стремительно приближалась. Машина стонала, вибрировала в предсмертных судорогах.
«Миленький, потерпи! Еще немножко!»
За ними стелился хвост из дыма. Вспыхивали языки пламени, которые лизали металл, а затем гасли, задуваемые потоками воздуха.
Самолет, как падающая звезда, оставлял за собой хвост дыма в голубом небе.
Окружающее пространство безразлично смотрело на борьбу за жизнь двоих – огромного самолета и человека в нем.
Самолет дотронулся до песка и на огромной скорости соприкоснулся с этой поверхностью. Их накрыло сверху песчаной волной, поднятой самолетом. В ушах стоял грохот. Кая кидало из стороны в сторону в кресле, к которому он был пристегнут. Самолет начал переворачиваться. Он слышал в ушах стоны искореженного металла – последний крик умирающей машины. А потом все исчезло. Вернее, исчезло для него. Он потерял сознание, потерял связь с реальностью, время для него растворилось…
Самолет еще какое-то время двигался по инерции вперед, но, завязая все глубже в песчаные барханы, остановился и замер. Тонны поднятого им в воздух песка стали возвращаться обратно. Этот песок, он спас их, он затушил пламя, задушил его, не дав разгореться с новой силой. В самолете не было боеприпасов, они все были израсходованы в бою. Остатки топлива вытекли в воздухе. Мертвый бомбардировщик лежал среди песка под сводом равнодушного ко всему происходящему неба.
В пустыне воцарилась тишина. Идеальная тишина, тишина мертвого пространства.
***
Кай почувствовал холод. Вокруг была непроглядная пустота.
«Все… Это конец!»
Нет! Так просто в его жизни все не закончится!
Он отстегнул ремни, удерживающие его в кресле, и выпал из него, откатившись к двери. Сейчас пол был наклонен под большим углом, так как самолет лежал на боку.
Он долго пытался выбраться из этого черного вакуума вокруг него. Руками натыкаясь на предметы, вспоминал, что это и где расположено, и так постепенно продвигался к выходу.
Он не чувствовал боли, он чувствовал страх. Страх перед темнотой вокруг и страх остаться в ней – в этой темноте – навсегда. Поэтому он полз, цеплялся за предметы, но не останавливался, только бы увидеть хоть икорку света.
От
Страх увеличивался из-за тишины вокруг. Только его дыхание и шорох от его движения, а потом тишина. Она обволакивала со всех сторон.
«Как странно…» – ему практически без усилий удалось открыть боковую дверь. В лицо ударил холодный воздух. Он шагнул вперед и упал на песок, затем медленно перевернулся на спину.
Над ним простирался огромный свод ночного неба. Мириады звезд, млечный путь, точки движения спутников и вспышки огоньков летящих самолетов. Южное небо – нет ничего прекрасней его. Он замер, завороженный этой красотой.
Сколько прошло времени – он не знал. Сейчас время для него стало неважно. Время важно тем, кто живет среди людей. Люди придумали время, чтобы подчинить себе пространство вокруг, но вышло наоборот. Пространство стало временим, кратким временем их жизни. Здесь, в пространстве без людей, не было времени, не было ничего, только песок и огромное ночное небо, уходящие в бесконечность.
Ночью в пустыне холодно. Этот холод целительно действовал на Кая. Его тело впитывало холод, и боль от ударов постепенно проходила. Потом он понял, что начинает замерзать. Тогда он заполз обратно внутрь умершей машины и закрыл дверь. Вокруг него сгустился беспросветный вакуум темноты. Но теперь он его не пугал. Закрыв глаза, он видел звезды на ночном небе. Он не один, он лишь песчинка среди мириад звезд. Маленькая звездочка, упавшая с неба в эту пустыню…
***
Очнулся он от жары. Казалось, вдыхает раскаленный песок. Кай дополз до двери и открыл ее. Яркий свет ослепил, а жар горячего воздуха поглотил в свои объятия. Когда глаза привыкли к свету, он вышел из самолета и осмотрелся.
На песке, наполовину засыпанный, лежал огромный военный бомбардировщик. Его небольшие части были разбросаны по ходу его торможения. Но, на удивление, самолет практически не пострадал, хотя мог разлететься на куски. Теперь песок пустыни нежно накрывал его умершее тело своим мягким покрывалом. Еще не всего. Но скоро пустыня поглотит его в свои объятия и подарит ему вечность забвения в этом песке.
И ему пустыня подарит вечность.
Сколько он еще здесь проживет? Он знал, что внутри самолета есть небольшие запасы воды и, может, что-то из сухпайка. Позже он пойдет искать все, что продлит его жизнь.
А потом, что будет потом…
Вокруг пустыня. Он примерно знал квадрат своего падения. Здесь нет ничего и никого. Здесь никогда никого не бывает.
Собрать все и идти вперед? Так поступают глупцы. Пустыня за пару дней убьет его дневной жарой и ночным холодом. Здесь же была тень от самолета, где можно было пережидать жару и сам самолет, где можно спасаться от ночного холода.
«Спасибо тебе! – Кай положил руку на металл борта, – ты умер, тебя уже не спасти. Твои повреждения смертельны. Никто не сможет вернуть тебя к жизни. Так спи же здесь, друг мой, до последнего боровшийся за мою жизнь. И теперь я останусь с тобой. Я буду здесь, рядом, я буду охранять твой покой, твой сон, пока и сам не засну. И тогда только небо будет знать, где растворились наши жизни…»