Песок
Шрифт:
— Она уже наверняка встала, — во весь голос сообщила Хезер. Мужчина перед ней не пошевелился.
— Спасибо, — ответил Коннер.
Именно такой ему и нравилось видеть маму — в положении стоя. Направившись к лестнице, он едва не споткнулся о спавшего на полу пьяного. Бригадир Блай. Подавив десяток злорадных позывов, Коннер перешагнул через него. Легко было обвинять во всех тяготах жизни людей, а не песок. Кричать на песок лишено всякого смысла. Люди, по крайней мере, кричали в ответ. Хуже всего, когда тебя подвергают мучениям и вместе с тем игнорируют.
Коннер поднялся по лестнице на балкон, слыша при
Сколь бы отвратительной ни представлялась ему подобная сцена, Коннер знал, что большинство мужчин в конце концов оказываются именно тут, ненавидя собственную жизнь и пытаясь от нее убежать, каждую ночь топя свои невзгоды в бутылке и платя за короткие судороги похоти. Вероятно, то же ждало и его, как бы ненавистна ему ни была эта мысль. А если он так и будет тут торчать — тем более. Да, он помнил о своем желании, чтобы жизнь шла быстрее, чтобы время ускорило свой бег и он мог наконец стать старше, но теперь ему хотелось, чтобы оно замерло, прежде чем в жизни накопится еще больше дерьма, чем сейчас. Если жизнь перестанет идти вперед, возможно, ему удастся сохранить голову ясной. И не придется терять разум.
Он остановился возле комнаты матери, почти забыв, зачем пришел. Ах да — Палмер. Он постучал, искренне надеясь, что не услышит рык какого-нибудь мужчины: «Убирайся, занято!» Но ему открыла мать, в накинутом на плечи халате. Увидев, кто перед ней, она плотнее запахнула халат и подтянула пояс.
— Привет, мам.
Оставив дверь открытой, она подошла к кровати и села. Рядом с ней стояла сумка, на куске ткани были разложены кисточки. Поставив ногу на табурет, она продолжила красить ногти.
— Неторопливая выдалась ночь, — сказала она, и Коннер изо всех сил попытался не думать, что она имеет в виду, но все же представил. Черт, до чего же он ненавидел это заведение. Почему бы ей просто его не продать и не заняться чем-нибудь другим? Чем угодно. — У меня нет лишних денег.
— Когда я в последний раз просил у тебя денег? — обиженно поинтересовался Коннер.
Она взглянула на сына, который так и не вошел внутрь:
— В позапрошлую среду?
Коннер вспомнил:
— Ладно, а до этого? И если хочешь знать, я просил денег для Роба. У парня все долбаные платки в дырах.
— Следи за языком, — сказала мать, ткнув в него кисточкой, и Коннер с трудом подавил желание заметить, что ее профессия как бы связана с этим словом.
— Я просто пришел узнать, не слышала ли ты чего о Палмере. Или, может, даже о Вик.
Мать потянулась к прикроватному столику, где над пепельницей поднимался завиток дыма. Взяв длинную потрескивавшую сигарету, она раскурила ее и, выдохнув, покачала головой.
— Сейчас как раз те выходные, — сказал Коннер.
— Я знаю, какой сегодня день.
С сигареты упал столбик серого пепла, спланировав на пол.
—
— А в прошлом он не обещал того же самого? — Она выдохнула дым.
— Угу, но он говорил, что на этот раз в самом деле обещает. А Вик…
— Твоя сестра не бывала там уже десять лет.
Откашлявшись в кулак, мать вновь взялась за кисточку.
— Знаю. — Коннер не стал ее поправлять. Восемь лет, а не десять. — Но я все равно думаю…
— Когда повзрослеешь, тоже перестанешь сюда наведываться. А потом бедняжка Роб станет бывать здесь один, и тебе будет стыдно, что ты не ходишь вместе с ним, но жалеть ты будешь только его, а сам будешь сидеть и ждать, когда он вырастет и поймет все то, что известно остальным нам.
— И что же это? — спросил Коннер, удивляясь, что вообще решился задать этот вопрос.
— Что твоего отца давно нет в живых и чем больше ты продолжаешь верить, что это не так, тем сильнее себя мучаешь без всяких на то причин. — Взглянув на дело рук своих, она пошевелила пальцами ног и убрала кисточку обратно во флакон. Коннер старался не думать, откуда у нее эти маленькие артефакты. Добытчики и дайверы платили ей за услуги. Черт побери, мысль об этом никак не удавалось выбросить из головы.
— Что ж, похоже, я зря приходил. — Он повернулся, собираясь уйти. — Кстати, Роб передает привет. — что было неправдой.
— Когда-нибудь думал, почему я вас так назвала?
Остановившись, Коннер вновь повернулся к матери. Он не ответил — он вообще не задумывался о том, что она когда-то дала им имена. Они просто были, и все.
— Палмер, Коннер и Роб [11] , — сказала она. — Вы все — маленькие воришки. Я назвала вас в честь вашего отца.
Коннер на мгновение замер, не в силах поверить. Наверняка это было всего лишь совпадение.
11
Имена Палмер, Коннер и Роб созвучны словам palm (взяточничать), con (мошенничать) и rob (грабить). — Примеч. перев.
— А Вик? — спросил он.
Мать затянулась сигаретой, выпустив облако дыма.
— Когда родилась Виктория, я еще не знала, что ваш отец — проклятый вор. Что он сбежит и оставит нас ни с чем.
— Он не был вором, — сказал Коннер, стараясь придать голосу больше убежденности. — Он был магнатом.
Мать испустила долгий глубокий вздох.
— Никакой гребаной разницы, — ответила она.
14. Песчаная ловушка
Выйдя из «Медовой норы», Коннер зашагал по окраине Шентитауна, уставившись на отцовские ботинки и впервые в жизни размышляя о своем имени и именах братьев. Палмер, Коннер, Роберт. Что, черт побери, это должно было означать? Ему казалось, что мать с каждым разом все больше тупит. Наверняка это было просто совпадение, нечто сочиненное ею в пьяном безумии после того, как ушел отец. Коннер надеялся, что мать никогда не расскажет об этом Робу — тот наверняка не выдержал бы подобного удара и начал бы называть себя Бобби.