Пьесы. Том 2
Шрифт:
Фабрис (сурово). Нет. Я не притрагиваюсь ни к водке, ни к вину.
Орнифль. Бог с ней, с водкой! Но вот насчет вина - жаль. Я тебя перевоспитаю.
Фабрис. Маргарита уже пыталась это сделать. Но когда мне было пятнадцать лет, после моих первых эскапад с друзьями, я поклялся маме, что никогда не потоплю своей жизни в вине...
Орнифль. Наверно, вся твоя жизнь состояла из сплошных клятв.
Фабрис. Да.
Орнифль (налив
Фабрис. Вам тоже не следует пить...
Орнифль. Один стаканчик, доктор! И так уж не весело умирать, а если еще во всем себе отказывать... (Глядя на сына, пьет вино и вдруг заливается ласковым смехом.)
Фабрис (настороженно). Что это с вами?
Орнифль. Смотрю на тебя. Тешу свое отцовское чувство. Это одно из редких удовольствий, которые мне не довелось изведать... Пытаюсь представить себе того мальчугана, которого никогда уже не увижу. Подумать только, что не я учил тебя играть в стеклянные шарики!
Фабрис. Я никогда не отличался особой ловкостью в этой игре.
Орнифль. То-то и оно! А я был мастер! Я бы научил тебя всем приемам. Сколькому мне еще придется тебя учить! Я чувствую себя рядом с тобой мудрым и многоопытным, как старый, седой утес. Ты так скован и так раним... Нелегко быть мужчиной, да?
Фабрис. Да.
Орнифль. Девушек учить почти что нечему - это все равно, что учить реку струиться... А юноша хочет во что бы то ни стало прошибить стену лбом. И вот я встретился с тобой как раз в день твоего первого настоящего горя! Ничего не поделаешь, начнем курс с конца! Я научу тебя самому главному. Научу избегать страданий.
Фабрис (сухо и недоверчиво). Я не боюсь страданий.
Орнифль. Да, разумеется. Иначе ты заслуживал бы презрения. Но если бы ты знал, какая это трата времени!
Фабрис (враждебно). А как не доставлять страданий другим - этому вы тоже меня научите?
Орнифль (просто). Это - пустая затея. Люди жаждут страданий. Зачем же лишать их этого удовольствия и осложнять себе жизнь? Ну, возьми же паштет. Ты ничего не ешь!
Фабрис (вынув из своего чемоданчика папку, швыряет ее Орнифлю). Держите!
Орнифль (читает надпись на папке). «Агентство «Лазурь». Расследования. Слежка. Разводы». Это что такое?
Фабрис. Ваша жизнь. Незадолго до смерти мама получила небольшое наследство. Когда она умерла, я употребил остаток этих
Орнифль. И ты рассчитывал узнать от агентства «Лазурь», исправился я или нет?
Фабрис (с некоторой тревогой, совсем как маленький мальчик). Да. А что, серьезная это фирма?
Орнифль. Вовремя же ты меня об этом спрашиваешь! И дорого они с тебя взяли?
Фабрис. Все.
Орнифль. Сколько же это?
Фабрис. Сто пятьдесят тысяч франков.
Орнифль (неожиданно). Скажи, нравятся Маргарите кольца?
Фабрис (растерянно). Да. Но почему вы спрашиваете?
Орнифль (в ярости). Тебе не кажется, что лучше было бы купить на эти деньги Маргарите кольцо? А не швырять сто пятьдесят тысяч франков каким-то грязным шпикам, чтобы они подтвердили, что твой отец негодяй! Пришел бы ко мне, и я сообщил бы тебе то же самое, только даром!
Фабрис. Долг чести требовал, чтобы я знал все точно.
Орнифль. Никто никогда не знает ничего точно, дурачок. И это тоже мне придется тебе объяснить. На нашем втором уроке.
Фабрис. Так или иначе, перед нами ваша жизнь. Хотите, перелистаем ее? Даже при беглом просмотре картина не из приятных! Сплошная цепь подлостей!
Орнифль (примирительно). Ты придаешь слишком большое значение мелочам. А жизнь надо видеть в целом!
Фабрис. Совершенно верно! Сейчас мы ее увидим. (Берет папку.) Бросив мою мать, вы отправились в Грецию, но это была вовсе не деловая поездка, как вы сказали маме. Первая ложь. За ней последуют другие!
Орнифль (со вздохом). Весьма вероятно... Но знаешь ли, иногда ложь - одно из обличий истины.
Фабрис. Нет! Ложь - это ложь!
Орнифль (сокрушенно). Ах, ты слишком молод, чтобы понять. Чувствую, что мне придется подохнуть от угрызений совести. Продолжай.
Фабрис. В Афинах вы были не один. Вы остановились в отеле «Акрополь» вместе с некоей Люсеттой Персеваль..
Орнифль (ест и запивает вином; восхищенно). Высокая блондинка, глупая, с восхитительными ляжками... Надеюсь, это указано в твоем досье?
Фабрис (с серьезным видом просматривает бумаги). Нет. Эта деталь не сохранилась в памяти привратника, которого расспрашивали детективы спустя двадцать пять лет...