Пьесы
Шрифт:
В темноте перед Северовым и Наташей возникает прилавок тира.
С л у ж а щ и й т и р а. Граждане, граждане, молодые люди, тир закрывается. Видите, уже время позднее.
Н а т а ш а. Дядя Семен. Это же я, Наташа. Я же здесь норму у вас выполняла на значок «Ворошиловский стрелок».
С л у ж а щ и й т и р а. Много, много вас тут сдавало.
Н а т а ш а. Ну хорошо, вот если я попаду в того осла, три минуты наших?
С л у ж а щ и й
Наташа стреляет.
Н а т а ш а (смеется). Попала! Видите, попала, значит, наши три минуты.
С л у ж а щ и й т и р а. Действительно. Ладно, пока я тут переодеваюсь. Если тебе радость доставляет — стреляй.
Н а т а ш а. А теперь ты, Павел, попробуй. Вот возьми пульки. А ружье вот так открывается. Вот так вот…
С е в е р о в (берет у Наташи ружье). Да, я знаю. Ну, кого хочешь, чтобы я подстрелил? Может быть, тигра?
Н а т а ш а. Нет, лучше вот империалиста с пушкой. В него трудно попасть. Видишь, их пять подряд стоят. Я редко попадаю. (Тихо.) Я ведь специально в самую легкую мишень стреляла, чтобы наверняка. (Смеется.)
С е в е р о в. А если я попаду во все пять? Что мне будет?
Н а т а ш а. Как — что? Ничего не будет, просто будешь молодец.
С е в е р о в. Ну, смотри! (Стреляет подряд пять раз.)
Н а т а ш а. Ой, все пять сбил… Ой…
С е в е р о в. Что ты?
Н а т а ш а. Я загадала. Я такое загадала…
С е в е р о в. Хорошее или плохое?
Н а т а ш а. Хорошее. Очень хорошее. Но этого не может быть.
Медленно зажигаются разноцветные фонарики в квартире Северова. С е в е р о в и С а к е е в вдвоем в комнате.
С е в е р о в. Зачем я тогда назвал себя Павлом? Зачем? Мальчишество какое-то. Ну, что бы случилось, если бы она знала мое настоящее имя?
С а к е е в. Все думаешь о ней?
С е в е р о в. Думаю.
С а к е е в. В сорок втором и в сорок пятом по твоей просьбе мы искали ее. Наташу Кутейникову. Видишь, я даже фамилию ее не забыл. Нам сообщили, что она погибла во время бомбежки. Мы еще раз проверили после войны — сам понимаешь: блокада, Ленинград. И никаких следов… Ничего нового.
С е в е р о в. Спасибо.
С а к е е в. За что же спасибо? Вот если бы нашли, тогда действительно было бы спасибо.
С е в е р о в. Спасибо за то, что заговорил о ней, что… помнишь. Ты даже не представляешь, как мне хочется говорить о ней. Хотя бы просто говорить. Выговориться. А с кем? Вот с тобой можно, и на этом спасибо.
С а к е е в. А как же там было?
С е в е р о в. Там? Ты знаешь, у меня выработалась привычка говорить с самим собой.
С а к е е в (повторил). Никаких следов…
С е в е р о в. Это, в общем, понятно. Она же уехала в Ленинград… А там блокада, голод… смерть…
С а к е е в. Думаешь, все-таки погибла?
С е в е р о в. Не знаю.
С а к е е в. Значит, не уверен? Тогда почему ты перестал запрашивать о ней? Почему?
С е в е р о в. Считал, что даже если она осталась жива… напоминать о себе уже ни к чему. Прошла война, началась мирная жизнь…
С а к е е в. А если все-таки она…
С е в е р о в. Знаешь что… поедем, Саша.
С а к е е в. Куда?
С е в е р о в. К родильному дому имени Клары Цеткин, к тому Дому пионеров, к тому парку. И к тому дому… ее дому.
С а к е е в. Но она не живет… не жила там больше… Если я не путаю, да, мы узнавали… там жил ее какой-то родственник. Но тогда он нам ничего не мог сообщить о ее судьбе.
С е в е р о в. И все-таки поехали, Саша.
С а к е е в. Договорились.
С е в е р о в. Договорились.
Прошло несколько часов. Комната Северова. В комнате совсем темно. Потом электрический свет зажигается. С е в е р о в и С а к е е в. Они, видимо, только что вошли. В руках Северова несколько свертков.
С а к е е в. Что, Дед Мороз, узнал столицу?
С е в е р о в. Скорее все-таки узнал. Конечно, конечно, и улицы новые и проспект. Но вот дух, что ли, московский не изменился. Добрый город.
С а к е е в. Я смотрю, ты о городах словно о людях судишь.
С е в е р о в. А как же иначе — архитектура в городах все-таки не самое главное. Я их много, городов, перевидал. Разных. Бывает, вроде к городу придраться нельзя. Дворцы, музеи, бульвары шикарные. А холодно в нем. И все эти красоты подчеркивают эту гнетущую холодность. И люди в нем живут хмурые какие-то, недобрые. А Москва — добрый город.
С а к е е в (улыбаясь). Ну, это она нам такой кажется. Потому что родная.
С е в е р о в. Как странно, Саша. Столько зданий снесли, а родильный дом имени Клары Цеткин на месте стоит. И Дворец пионеров тоже.
С а к е е в. А почему ты все-таки не захотел поехать в Сокольники, к дому, в котором она жила? Хотя, в общем, я тебя понимаю.
С е в е р о в. Не все сразу… Не все сразу…
С а к е е в. Ты знаешь, у тебя даже легкий акцент остался. И ведешь ты себя не так, как москвичи…
С е в е р о в. Чем же?
С а к е е в. Это, конечно, смешно, но москвич, он напористее тебя… Он своего добьется. Если надо в автобус влезть, он влезет. Справедливость найти, хотя бы в магазине, он найдет. А ты какой-то чопорный, вежливый, осторожный.