Пьесы
Шрифт:
Шаман, выйдя на улицу, оглядывает убогое селение, которое видел много раз. Все, что есть, что будет, он знает.
Вот беременная ж е н щ и н а. М у ж ведет ее в нечистый чум. Там она будет маяться одна, и никто к ней не подойдет, пока роженица не «очистится».
Ш а м а н. Что, Катерина, рожать пошла?
К а т е р и н а. Пойду, однако. Брюхо назрело. Человек жить просится.
Ш а м а н (не
К а т е р и н а (равнодушно). Ты умный. Ты лучше знаешь.
Муж толкает ее.
Ш а м а н. Не бей ее. Она родит тебе сына.
М у ж. Верно — сына? У меня четыре девки. Верно — сына? Устал от девок. Их надо кормить. Им надо искать мужей. Верно — сына?
Ш а м а н. С каких пор ты перестал мне верить?
М у ж. Я подарю тебе оленя… двух оленей! Когда родится сын.
Ш а м а н. Ты принесешь их в жертву. А сейчас приди в мой чум. Я дам для нее рыбы.
М у ж. Хороший ты человек, Ефим. Добрый человек! (Уходит вместе с женой.)
У другого чума, под деревом, Г р и г о р и й снова бьет А н ф и с у. Та лишь защищает лицо, но молчит.
Г р и г о р и й. Кто отец этого выродка? (Указывает на люльку.) Говори, кто?
А н ф и с а. Ты, однако.
Г р и г о р и й. А может, Матвейка?
А н ф и с а. Может, и Матвейка. Как знать? В себя не заглянешь.
Г р и г о р и й. Запор-рюю!
Ш а м а н, усмехнувшись, равнодушно проходит мимо. Из лесу, еще издали увидав, что бьют Анфису, выбегает М а т в е й. Отбрасывает Григория. Завязывается драка. Анфиса с восторгом смотрит на Матвея, избивающего ее мужа.
А н ф и с а. Сладкий Матвейка! Молодой Матвейка!
Какая-то с т а р у х а несет к священному дереву малицу, замирает подле него, прося себе то ли жизни полегче, то ли скорой смерти.
Из школы вдруг опять доносятся «голоса духов» — это Маша завела патефон, слышится «Песня Сольвейг» Грига. Драка прекратилась.
Ненцы кинулись врассыпную, но уж не так спешно. Как ласково, как необыкновенно нежно говорят с ними эти странные духи! Матвей, увидав, что они бегут, смеется. Григорий, поднявшись, злобно погрозил ему кулаком, снова спрятался за дерево. Анфиса не побежала, тоже рассмеялась, не понимая, чему смеется. Рядом с Матвеем ей ничто не страшно. Даже злые духи.
А н ф и с а. Винка хочешь,
М а т в е й. Крепко он тебя разукрасил. Под глазами-то ровно чернику давили. Больно?
А н ф и с а (подавая ему кружку со спиртом). Раз обнимешь — пройдет. Как стемнеет — приду к черному камню.
М а т в е й (выпив). Уходить тебе надо — убьет.
А н ф и с а. Позови — уйду.
М а т в е й. Потерпи эту зиму… если охота удастся — богатый буду. Заберу тебя и Костьку.
А н ф и с а. Мне и не надо твоего богатства. Мне тебя надо, Матвейка! Позови сейчас. Тошно мне тут.
М а т в е й. Куда же я позову тебя, Анфиса? Я бездомный. Как волк, день и ночь по земле рыскаю. А ты женщина, и с ребенком.
А н ф и с а. Ах, а я разве не твоя волчица? Позови! Сил больше нет терпеть. (Распахивает кофту. Грудь в кровоподтеках.) Зверь он совсем. Лютый зверь! Каждый день меня лупит, каждый день. Матвейка!
М а т в е й. Ладно, поговорю с братом. Может, выделит отдельный чум. Там кто? (Указал на школу.)
А н ф и с а. Девка чужая. Из города приплыла. Где так долго был?
М а т в е й. Лечился. Ногу сломал — отвезли в Лурьян… к русскому доктору. В Лурьяне хорошо. Там колхоз. Знаешь?
А н ф и с а. Колхоз — у! Ефим говорит, колхоз — шибко худо. Все забирает у людей: детей, жен, оленей, рыбу…
М а т в е й. Тебе-то чего бояться? У тебя оленей нет.
А н ф и с а. Нет оленей. Гришка горюет. Все стадо пало. Потому и бьет меня часто. И пьет без просыпу.
М а т в е й (вслушиваясь). Эх, будто ручеек со скалы падает! Красиво!
А н ф и с а (злобно, начиная ревновать). Шаманка!
М а т в е й. Ты не понимаешь, Анфиса. Это музыкой называется. Я в Лурьяне слыхал. Му-зы-ка!
А н ф и с а. Му-зы-ка… (Смеется.)
Г о л о с М а ш и. А музыка, точно алая бабочка, трепещет волшебными крылышками. Песня, словно луч солнечный, проникает в сумрачные души, пробуждая в них свет, вызывая радость… Думал ли Григ, что его будут слушать зачарованные звуками ненцы? Думали ли ненцы тогда, что через несколько лет музыка Грига в тайге и в тундре станет привычной?..
Такие вот Маши, сами легкие, беззащитные, как бабочки, бесстрашно прошли через тысячи рек и озер, через вражду и оговоры, принесли чистую душу свою людям…
Вот ненцы помаленьку собираются, шажок за шажком подходят к своим чумам. Бедные, запуганные, оглупленные существа! Не духи, а великие души говорят с вами! Они повествуют вам о любви, о красоте мира, о бескрайности родины, которая много больше, чем ваш крохотный поселок.