Пьесы
Шрифт:
(отрывисто) Проппер. Срочно!.. (орет) Проппер! Проп-пер! Говорю по буквам: "Петя", "Рома", "Оля"…
Его собеседник, похоже, понял, наконец, с кем говорит.
Так вот, Боря, немедленно одевайся и дуй в типографию. Что хочешь делай, но чтобы в завтрашнем номере на первой полосе была заметка следующего содержания… Записываешь?.. (раздраженно) Некогда карандаш искать! Там всего четыре слова – так запомнишь. "Сегодня скончался Григорий Распутин". Точка…
Кладет трубку.
Нормально день начался. Что же дальше будет?
Затемнение. В полной темноте звучит граммофон – "Янки дудль". Слышен лай собаки.
Голос Феликса (театрально): Умри, сука!
Звучит несколько револьверных выстрелов. Собака отчаянно скулит и затихает.
В левой части сцены в холодном "лунном" свете возникает стена казенного помещения с дверью. Дверь открывается на пороге стоит, кутаясь в накинутую на плечи шинель околоточный надзиратель. Он тревожно вглядывается в темноту – туда, откуда звучали выстрелы.
Околоточный (неуверенно): В юсуповском, кажись, палили… Опять содомиты перепилИсь! Тьфу!
Разворачивается, намереваясь вернуться в околоток. В этот момент в центр сцены выбегает Пуришкевич без верхней одежды с револьвером в руках. Мал, лыс, кривоног, бородат, очкаст. Он молча трясет оружием, как бы силясь сказать что-то. Наконец дар речи к нему возвращается…
Пуришкевич (выкрикивает): Я!.. Убил!.. Распутина!!!
Околоточный просовывает руки в рукава, запахивается и, тяжело вздохнув, идет к Пуришкевичу. Он явно принял парламентария за перепившегося содомита.
Околоточный (мрачно): Угу. А я – кайзера Вильгельма. Дал ему в лоб – он и окочурился…
Околоточный, почти не глядя, с гримасой брезгливости, подталкивает Пуришкевича к двери.
(ласково) Давай-ка, болезный, к печке курс держи, покуда муде не застудил. Там для вашего брата специальный диванчик заведен. На нем и упокоишься.
Пуришкевич что-то мычит, трясет бородой, но послушно идет туда, куда его толкают. Околоточный неожиданно останавливается и пристально смотрит в безумные глаза "содомита".
(серьезно) Только не блевать! Здесь блюй, если невмоготу. Там – глотать придется…
Затемнение. Опять звонит телефон. Загорается свет. Это Царское Село. К телефону подходит Вырубова.
Вырубова (вполголоса): Сделали? Никто не видел? Точно?
Голос Александры Федоровны из другой комнаты: "Аннушка, кто это?".
Вырубова (в трубку, громко, озабоченно): Ай-ай-ай…
Кладет трубку.
(Александре Федоровне) Девушки с Гороховой звонили. Не появлялся, говорят, Григорий Ефимович. Как уехал на автомобиле, который за ним Феликс послал, так с тех пор никаких известий. Не знают, что и думать.
Александра Федоровна (спокойно): Иди спать, Аннушка. Все что могла, ты уже сделала… Остается только ждать и молиться. Молиться и ждать.
Затемнение. Слышны звуки улицы – шум толпы, автомобильные гудки, стук копыт, голоса мальчишек-газетчиков: "Убийство Григория Распутина!", "В Мойке найдено тело знаменитого старца!".
Снова освещается левая часть сцены. Теперь там дверь, ведущая в кабинет патологоанатома в морге. Перед дверью стоят Николай и Александра Федоровна. Они спокойны. Внешне незаметно никаких проявлений волнения или безутешной скорби. Из двери выходит пожилой военный медик. Это профессор Военно-медицинской академии Косоротов. Он только что провел вскрытие.
Косоротов: Мда. Признаться, зрелище тяжелое, ибо (мнется) опытному глазу сразу же открывается картина происшедшего…
Николай (перебивает): Профессор, вы можете не стеснять себя в описании. Мы взрослые люди. С устойчивой психикой.
Александра Федоровна (добавляет): Вы ж знаете, я в госпиталях проявила себя добросовестной медицинской сестрой. И при ампутациях ассистировала. И перевязки были очень непростые. А случалось, что и глаза закрывала безнадежным. Рассказывайте все. Без стеснения.
Косоротов напряженно жует губы и кивает.
Косоротов: Дело в том, что характер повреждений указывает на какое-то, если хотите (мнется) изуверство. Жертва была связана задолго до первого выстрела – положение рук и повреждения на запястьях свидетельствуют о неоднократных попытках высвободиться… По телу и голове наносились множественные удары. Вырван изрядный клок волос… Потом стреляли. Скорее всего, по неподвижному телу. Почти в упор… Причем первый же выстрел – в печень – гарантировал летальный исход за считанные минуты…
Николай (уточняет): Стреляли в связанного человека?
Косоротов: Наверняка. Причем, судя по пулевому отверстию, как-то… неловко, что ли стреляли. Неумело. Как в первый раз.
Александра Федоровна: А что у него с головой? Там височная доля черепа… (с болью) ну просто крошево какое-то.
Косоротов: Полиция считает, что причина: удар о ледяную кромку при падении в полынью…