Петербург как предчувствие. Шестнадцать месяцев романа с городом. Маленькая история большого приключения
Шрифт:
Неделю назад здесь же обосновалась колония чаек, загнавшая уток-завсегдатаев в глубокое подполье (подмостье?). Чайки кружат над мостом, кричат и частенько хватают еду, которая ранее доставалась незадачливым уткам.
Сегодня я наблюдаю интересную картину: пожилой мужчина пытается покормить уток, кидая им кусочки хлеба. Но вездесущие чайки не дремлют и быстренько перехватывают хлеб, съедая на лету. Мужчина замечает с усмешкой:
– Вот банда… А я вон той утке кидаю, кидаю, но она ж глупая, да еще неповоротливая такая…
Утка и впрямь выглядит лучшим представителем местной утиной колонии – этакий коричневый бочонок на лапках.
–
Мы вместе смеемся и расходимся в разные стороны. Чайки продолжают кружить над мостом.
И, конечно, особенностью Питера являются многочисленные туристы, наблюдать за которыми очень интересно. Эти наблюдения – из разряда тех приятных мелочей, что скрашивают нам жизнь здесь.
Однажды Руслан нечаянно принимает участие в забавной ситуации. Он направляется к метро «Черная речка», чтобы встретить меня, и по дороге обращает внимание на смуглого, восточного вида мужчину, который, останавливая прохожих, что-то спрашивает у них на незнакомом языке. Прохожие делают каменные лица, бормочут «яйа нэ понэмайт» и бегут подальше, только пятки сверкают.
Когда очередь доходит до Руслана, мужчина в отчаянии взмахивает руками и почти кричит какую-то абракадабру. Руслан, уже почти ускорив шаг, тоже собирается бежать, но тут улавливает знакомое слово «Сбербанк». Тогда притормаживает и на чистом английском интересуется у страдальца, откуда вы, мол. Тот морщится и выдает:
– France.
– Paris? – удивляется Руслан.
– Non, Lille.
Руслан кивает и вновь – на чистом английском – объясняет незадачливому туристу-французу, как пройти к ближайшему отделению «Сбербанка». В общем, направляет по назначению. Француз благодарен, чуть ли не кланяется и бесконечно «мерсит».
Комментарий Руслана
Если выехать за пределы центра Петербурга, то выясняется, что, к сожалению, толерантность в современном обществе не развита – может быть, еще и по этой причине туристы предпочитают отели на Невском.
Вот такие небольшие детали, придающие своеобразие и определенный колорит Питеру и нашей жизни здесь. Надо только замечать их, не упускать, беречь, холить и лелеять. Ведь счастье – понятие относительное. И за ним надо приглядывать.
Простор, покой и счастье
Возвращаясь к мысли о счастье… Петербург – широкий город в прямом смысле этого слова. Здесь широкие проспекты, большие дворы, грандиозные сооружения, величественные парки. Кстати, даже само слово «проспект» появилось в русском языке в ?V??? веке при строительстве Петербурга. А еще Питер считается самым крупным северным городом в мире.
Если требуется переместиться из одного конца города в другой, надо преодолеть значительные расстояния. Иногда кажется, что живешь в отдельном государстве: дух захватывает от этих просторов. Большую часть, конечно, «скрадывает» метро – этакая подземная палочка-выручалочка. При желании (и некоторой доле везения) оценивать километры площади над землей совсем не обязательно: просто составляй маршрут согласно схеме линий метрополитена, и дело в шляпе.
Мы же с Русланом любим «постигать» город пешком. А как иначе можно понять и осознать его душу, прочувствовать суть? Тем более весной, когда вокруг все зеленеет, воздух теплеет день ото дня и небо к вечеру играет всеми
В один незадачливый пятничный день я, однако, не помышляю о вечерней прогулке, потому что по расписанию у меня сегодня посещение Чкаловских бань. С утра в офисе тихонько, про себя, предвкушаю горячий и расслабляющий жар сауны и радуюсь. Банные принадлежности упакованы, надежно запрятаны под стол и ждут своего часа.
За обедом в кафе коллега Вика рассказывает нам с Мишей о своей поездке в Таллин в прошлые выходные и демонстрирует купленные там чудесные красные сапожки. Я живо интересуюсь, где она останавливалась на ночлег, какие интересные места посещала и, главное, пробовала ли какое-нибудь национальное эстонское блюдо.
Вика обстоятельно отвечает, что ночевала в довольно приличном молодежном хостеле, где помимо нее останавливалась толпа громогласных итальянцев. Посетила Старый город – погуляла по очаровательным средневековым улочкам и заглянула в Таллинскую ратушу и Домский собор. Еще осмотрела Эстонский музей под открытым небом – реконструкцию сельской деревни XVIII столетия – и Музей оккупаций. Также не обошла вниманием несколько крохотных магазинчиков с одеждой и антикварными украшениями. Эстонскую кухню оценить, увы, не смогла, поскольку потратила большую часть прихваченных с собой денег на шопинг. Я немного расстраиваюсь по этому поводу.
На обратном пути в офис любуюсь Викиными сапожками и щурюсь на ярком весеннем солнце. Какая чудная сегодня погода!
Вечером, счастливая окончанием рабочего дня, я подхватываю тяжелую «банную» сумку, торопливо прощаюсь с коллегами и спешу к Чкаловским баням. И даже напеваю по дороге. Градус счастья, однако, резко снижается, когда с размаху натыкаюсь на закрытую входную дверь, на которой белеет коварно-ехидное объявление, сообщающее о том, что «бани не работают по техническим причинам». Сумка падает на асфальт. Как же так? Некоторое время пританцовываю у двери, надеясь на чудо. Стучусь, но мне не открывают. Надежда гибнет, словно свежий зеленый цветок, умирающий под палящим солнцем. Поскуливая, хватаю неподъемную и бесполезную теперь сумку и тащусь к метро. Настроение паршивое.
Руслан сегодня встречается в «Толстом фраере» с другом – поболтать и выпить пива. В ответ на рассказ о моих злоключениях он по телефону предлагает мне проехать до Невского проспекта, погулять по «Буквоеду» и дождаться его там. Я вяло отнекиваюсь, ссылаясь на «банную» сумку. В самом деле, как я буду выглядеть с ней на Невском проспекте? Отключаю телефон и некоторое время размышляю насчет прогулки пешком отсюда – Чкаловского проспекта – до дома. Уж очень хороша погода… Однако сумка здорово оттягивает руки и портит жизнь. В конце концов, абсолютно грустная и разочарованная, я спускаюсь в метро, чтобы ехать домой.
По дороге заглядываю в «Великие Луки»: запасаюсь тоненькими «Сливочными» сосисками, беконом и кефиром. Плетусь до дома кое-как, уже мечтая о том, как открою дверь в квартиру, кину на пол «банную» тяжесть и слопаю вкусную сосиску.
Увы, и этим простеньким грезам сегодня не суждено сбыться, когда, стоя у двери и долго и нудно роясь в сумке, я понимаю, что мои ключи благополучно покоятся дома, на тумбочке в прихожей. Как раз за закрытой дверью. Тут на меня нападает истерический смех. Чтобы не пинать со злости ни в чем не повинную дверь и не пугать старушку-соседку, я торопливо иду к лифту и вновь оказываюсь на улице.