Петербургские арабески

Прошлое Петербурга иногда представляется в виде сложного и необычного переплетения линий мозаичных картин и орнаментов, составленных в разное время разными поколениями. Дома, события, люди и прочее видимое и невидимое представляют как бы кусочки разноцветных камней или стеклышек (смальт), образующих эти обширные картины-панорамы. Такого рода импровизированные фантастические декоративные изображения обычно называли арабесками. Они создавались для всеобщего обозрения и иногда включали в себя и сокрытую символику поучительного характера, и предсказания, которым предстояло сбыться. Появление этого стиля обычно связывали с византийскими мастерами, выполнявшими работы для своих арабских заказчиков.

Однако

насколько северный город Петербург связан с такого рода художественными ухищрениями? Ведь этот город изначально задуман, спланирован с прямыми линиями улиц и с жизнью, строго регламентированной уставами и служебными обязанностями. Это вроде бы так и, вместе с тем, не совсем так. Ведь даже с названиями самого города все не так просто. Где найдется другой такой город с таким фантастическим разнообразием в своем наименовании, не говоря уже о разных проявлениях в его жизни?

В первоначальных жизнеописаниях царя Петра Алексеевича город, созданный им, именовался Петрополем. Это — для сравнения царя с равноапостольным императором Константином, воздвигшим свою новую столицу как раз на берегу широкого протока, отделявшего Европу от Азии. В данном случае роль Босфора отдавалась Неве, отделявшей Азию-Россию от Европы, находившейся на другом берегу. (Таковыми были географические представления того времени.) Петрополь как бы объединял эти два материка. Такое название города, хоть и неофициальное, прижилось. Вспомним пушкинское:

И всплыл Петрополь, как Тритон, По пояс в воду погружен.

Официальное наименование города на немецкий манер — Санкт-Петербург — было продиктовано желанием устроить его по западному, европейскому образцу. Чтоб стать окном в Европу. Чтоб все в нем было так, как в «развитых странах». Это получилось. Картина-шедевр с таким цивилизованным обликом была набрана. На удивление и восхищение окружающего мира.

Однако в 1914 году, когда началась война с Германией и Австрией, город сменил свое имя и стал именоваться на славянский манер — Петроградом. Выступив, таким образом, с новой миссией — за освобождение и объединение славянства. Так начала создаваться новая картина.

Но неожиданность и фантастичность в поворотах сюжетов истории повлияли и на то, что в разгар жестокой борьбы за освобождение братьев-славян, уже приближавшейся к успешному завершению, в городе на Неве (протоке, объединяющем Европу и Азию) было поднято знамя уже другого освобождения и объединения. Пролетариев всех стран призывали прекратить войну друг против друга и объединиться в главной борьбе — с мировой и внутренней буржуазией. В это новое время, перечеркнувшее все старое, город изменил вновь свое имя и стал Ленинградом.

Но и эта как будто завершенная картина затем получила вдруг новое продолжение. Ее орнаменты и линии снова приобрели виртуозную и фантастическую сложность и скрытность в своем содержании. Город пожелал опять стать «блистательным Санкт-Петербургом». Однако в сложной вязи начертаний слов, сопутствующих арабескам, есть и такое изречение античного мудреца: «Нельзя дважды вступить в одну и ту же реку».

Таким образом, прошлое Петербурга вряд ли можно представить в виде прямой линии, проведенной между двумя точками. В нем много загадочного, запутанного и фантастического.

Конечно, за прошедшие долгие и бурные времена составленные историей «петербургские арабески» понесли утраты. Выпадали (или изымались) составляющие их части. Или просто исчезали из памяти. Здесь мы старались поднять из пыли забвения (а подчас и грязи) выпавшие «смальты». А затем — очистить и представить их уважаемому читателю в виде рассказов, анекдотов, повествований для его развлечения, просвещения и, вместе с тем, приобретения житейской мудрости, полезной в повседневности.

Городская жизнь разнообразна. Соответственно разнообразны и материалы, здесь ее представляющие. В них рассказывается о дворцах, замечательных местах, войнах, событиях, людях, памятниках, храмах,

празднованиях… Мы распределили их по разным тематическим главам-полочкам. Достаточно условно, ибо реальная жизнь не умещается на одной какой-либо «полочке».

Если эта книга или какая-либо ее часть позволит лучше понять город, вас окружающий, больше узнать о нем и о своей стране, прибавит доброты, то мы будем считать, что достигли той цели, к которой стремились.

Старым Зимним дворцом в середине XVIII века называли стоявший на Неве у Зимней канавки дворец Петра I и Екатерины I. Унаследовавшая российский трон Анна Иоанновна предпочла жить в бывшем доме своего дядюшки, графа Апраксина. Дом этот находился тоже на Дворцовой набережной, но в самом ее начале — рядом с Адмиралтейством. Впоследствии его перестроил знаменитый Растрелли — в грандиозный Новый Зимний дворец. А старое петровское строение использовалось уже для других целей. Но легенды и воспоминания о нем продолжали жить…

Петр I первоначально хотел в своей новой столице устроить императорскую резиденцию на Васильевском острове. Вместо улиц на этом острове должны были быть каналы (как в Венеции), а в центре — большой и красивый императорский дворец. Это было в мечтах-замыслах. А на деле царю приходилось больше бывать на Адмиралтейской стороне, где находились кораблестроительные верфи.

Брауншвейгский резидент Вебер писал, что каждое утро во время пребывания в своей столице Петр «посещает кораблестроение, распределяя там работы, и сам принимает в них собственноручное участие, так как основательно знает эти работы от мельчайших до самых больших вещей». Неподалеку от Адмиралтейских верфей для венценосного плотника был построен «маленький домик голландской архитектуры», состоявший из шести тесных покоев. Домик был поставлен в глубине участка, заключенного между Невской набережной и Немецкой (Миллионной) улицей. Он был назван «Зимним домом», в отличие от «Летнего дома», в саду у реки Фонтанки. Царский участок соседствовал с участком корабельного мастера Федосея Скляева.

Портрет Петра I. П.Г. Жарков. 1796 г.

Основные иллюстрации предоставлены автором. Современные фото О. Трубский, П. Демидов, А. Червяков, А. Дроздов.

К концу 1708 года Петр вместе с «другом сердешным» Екатериной (его военным трофеем) мог поселиться в своем одноэтажном, увенчанном мезонином «Зимнем доме». Этот год был и годом рождения их дочери Анны. К этому времени отношения Петра с бывшей Мартой Скавронской (получившей при переходе в православие имя Екатерина) стали достаточно основательными. Она сопровождала царя в поездках, без нее Петр тосковал.

В 1711 году Екатерина была вместе с ним и во время опасного Прутского похода, направленного против Турции, объявившей Петру войну. Перед тем как уехать на это дело из Москвы, Петр и Екатерина сообщили о своем предстоящем бракосочетании — тайно, в кругу близких лиц. Свадьбу предполагали отпраздновать по возвращении в Петербург.

Оставленный в столице «на хозяйстве» генерал-губернатор А.Д. Меншиков срочно занялся изготовлением подарка к таковому возвращению и торжеству. Архитектору Д. Трезини было приказано на месте прежних «маленьких хором» возвести для царя и его семейства обширный, на высоком подвале двухэтажный новый «Зимний дом». В этом своем доме в феврале 1712 года «шаутбейнахт» (контр — адмирал) российского флота Петр Алексеевич Романов и справил долгожданную свадьбу. За круглый свадебный стол был приглашен и его сосед Федосей Скляев. Как свадебные «подружки» невесты участвовали в брачной церемонии и дочери шаутбейнахта: 4-летняя Анна и 3-летняя Елизавета.