Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России

Кузнецова Лилия Константиновна

По повелению Николая I в Московском Кремле близ Боровицких ворот в 1844–1851 годах архитектор Константин Андреевич Тон возвёл новое здание под сокровища Оружейной палаты, поскольку старое, построенное по проекту архитектора Ивана Васильевича Еготова в 1808–1810 годах на месте дворца Бориса Годунова, стало неудобным и тесным для «Палатских достопримечательностей». Отныне мастера-ремесленники получили возможность в просторных музейных залах основательно знакомиться с работами своих предшественников.

Платиновая табакерка с золотым узором

При слове «платина» сразу вспоминаются лихие испанские конкистадоры, искавшие золото в захваченной ими Колумбии. Промывая прибрежные пески на американских реках Пинто и Тинто, предприимчивые старатели вместе с вожделенным благородным металлом находили другой, очень похожий на серебро, но гораздо тяжелее, да вдобавок упорно не поддающийся обработке и плавлению, из-за чего его ценили вдвое дешевле драгоценного собрата. По-испански серебро – «плата», и новый металл окрестили презрительно-уменьшительным существительным

«платина», означающим «серебришко». Когда случайно выяснилось, что платина прекрасно сплавляется с более лёгким по весу золотом, фальшивомонетчики первыми оценили выгоду, и в испанскую казну потоком потекло платинированное «подделанное» золото. Чтобы избавиться от чрезвычайно нежелательной примеси, портящей золото, король Филипп V издал в 1735 году указ, в соответствии с которым повелевалось тщательно отделять «серебришко» от благородного металла, а затем под надзором королевских чиновников топить эту самую «платину» в самых глубоких местах реки Пинто, из-за чего та сменила своё привычное название Рио-дель-Пинто на Платино-дель-Пинто. Оказавшееся в Испании гадкое «сребрецо» прилюдно и торжественно бросили в пучину моря. Всего потопили около четырёх тонн платины, пока в 1778 году Карл III не отменил запрет на её ввоз ради тайной экономии золота в чеканившихся на монетном дворе королевских луидорах, в которые стали добавлять тяжёлую платину.

Однако испанцы так и не смогли узнать секрет древних инков. А те ещё до открытия Америки Христофором Колумбом умели обрабатывать «чумпи». Могущественный индейский вождь Монтесума ещё в 1520 году прислал в подарок испанскому королю Карлу V отлично отполированное платиновое зеркало. Однако лишь в XX веке археологи, нашедшие изумительные старинные изделия из своеобразного золото-платинового сплава, подчас с примесью серебра, восстановили технологию их создания. Выяснилось, что инки, нагревали паяльной трубкой помещённую на кусок древесного угля небольшую порцию зёрнышек платины, смешанных с золотой пылью. Окружённый расплавившимся золотом, спёкшийся кусочек платины неоднократно проковывался при очередном нагревании, что превращало его в практически однородный сплав серебристого цвета, но теперь поддающийся ковке, чеканке и прочим способам обработки металла. [201]

201

Соболевский В.И., Генкин А.Д. Благородные металлы. Платина. М., 1973. С. 4–5.

Как ни странно, «непокорная платина» была известна ещё в Древнем Египте, куда её привозили из Эфиопии. Античные греки и римляне знали белый ковкий металл из Иберии, имеющий в брусках «вес золота», но называли его «белым свинцом». [202]

Секрет обработки платины в России удалось в 1797–1800 году раскрыть Аполлосу Аполлосовичу Мусину-Пушкину вице-президенту Берг-коллегии и почётному члену многих иностранных академий наук. В растворённую в царской водке платину добавляли нашатырь, а полученный осадок неоднократно промывали, прокаливали и вываривали в соляной кислоте, чтобы убрать нежеланные примеси. Платиновый порошок растирали с ртутью до состояния амальгамы, выдавливали затем в деревянных формах деревянными штемпелями, после чего эти «футляры» сжигались, а превращённая в бруски платина, несколько раз прокаливавшаяся, приобретала «твёрдость и звонкость металлическую», а при осторожной ковке приобретала нужную плотность. Подготовленную таким способом платину можно было ковать с теми же предосторожностями, что и привычное серебро. [203]

202

Там же. С. 4.

203

Раскин Н.М. Аполлос Аполлосович Мусин-Пушкин: Вице-президент Берг-коллегии, химик и минералог. 1760–1805. Л., 1981. С. 104–117.

В 1819 году на Урале, недалеко от Екатеринбурга, нашли отечественную платину, а через пять лет поисковая партия под руководством Н.Р. Мамышева, начальника Гороблагодатских заводов, обнаружила на реке Орулихе богатейшую россыпь нового металла да ещё со скромным количеством золота, пышно названную Царёво-Александровской. Теперь над платиной, переданной в лабораторию Кушвинского завода, начал колдовать талантливейший инженер Александр Николаевич Архипов (1788–1836), выпускник петербургского Горного кадетского корпуса. Воспользовавшись методиками французских и немецких химиков, ему удалось, убрав из самородного металла сначала все излишние примеси с помощью добавки мышьяка, а затем, подвергнув отжигу сплав, получить платину, подвергающуюся проковке, из которой сделал шестерёнку, кольцо, чайную ложечку, колечки и прочие мелкие поделки. Но на этом инженер-химик не остановился. Неугомонный исследователь начал эксперименты по добавке платины к меди и железу. [204]

204

Кулибин С. Архипов, Александр Николаевич // Русский биографический словарь. T. II. СПб., 1900. С. 335.

Особенно выигрышной оказалась платинистая сталь, не случайно прозванная «алмазной», так как, «будучи выточена и закалена, без отпуска, она резала стекло, как диамант, рубила чугун и железо, не притупляясь». [205]

Архипов

придумал исполнить из самого первого «намыва» платины изящную вазочку-чернильницу, высотой в 17,5 см для отсылки в Петербург. Тут ему пригодилось и недолгое пребывание на казённом Локтевском заводе, где тщательно вытачивали по присланным из Петербурга проектам восхитительные вещи из местных цветных камней, дополняемые потом уже в столице бронзовым декором. Во всяком случае, заведующий лабораторией Кушвинского завода воспользовался, отчасти переработав, понравившимся эскизом, по которому вполне могли в самом начале XIX века исполнить две парные вазы из красного порфира. [206]

205

Венецкий С.И. Рассказы о металлах. М., 1978. С. 185. (Далее – Венецкий, Рассказы о металлах.)

206

Государственный Эрмитаж, инв. № Э-6455, Э-6456. См.: Мавродина Н.М. Работы камнерезов Колывани: каталог выставки. Л., 1990. С. 33 (кат. №№ 32 и 33), 121 (илл.); Мавродина Н.М. Искусство русских камнерезов XVIII–XIX веков: каталог коллекции Государственного Эрмитажа. СПб., 2007. С. 317, 318 (илл.), кат. №№ К 32, К 33.

Создатель необычной вазочки задумал в одной чернильнице соединить богатства Урала, славного платиной, золотом, медью, а особенно железом, из которого выплавляют чугун и сталь.

С полуяйцевидным, кажущимся матовым, платиновым туловом контрастирует подпирающий его изящный «воротничок» из аккуратно вырезанных из воронёной стали листочков, нахлобученный на тонкую ножку, так великолепно отполированную, что голубоватые блики пробегают по её поверхности, раскрывая всю красоту стали. Плоская крышка с конусовидным выступом в центре исполнена также из привычно серебристой, не менее ослепительно обработанной, скорее всего, «алмазной» стали. Конус завершает целая композиция, выполненная из золота: в пучок листьев заключён трубчатый цветок, в сердцевинке таящий изящно проработанную чешуйчатую шишку. Дивная «вазочка» закреплена на элегантном постаменте-плинте, вероятней всего, исполненном из платинистой красновато-фиолетовой меди с голубыми пятнами, украшенном тонко гравированной пространной надписью, напоминающей о месторождении российской платины: «Царево-Александровский Рудник / Обретен 1824 г. августа 30 дня / Гороблагодатские Заводы / Кушва».

Чернильница. 1825 г. Платина, золото, сталь; чеканка, гравировка, полировка, воронение. Высота 17,5 см, диаметр чаши 6 см. ГЭ

Конечно же, самодержец был приятно поражён, что платину, которую он держит в руках, нашли именно в день его тезоименитства, когда повсюду отмечался праздник Св. Александра Невского.

Императору Александру I настолько понравился элегантный подарок, присланный от уральцев, что 16 февраля 1825 года он повелел передать «чернилицу» на вечное хранение в Эрмитаж. [207]

207

Архив Государственного Эрмитажа. On. VI, 3, № 9, т. 1 (Опись 1789 года). Л. 217, № 260.

Уже в 1828 году на Урале добыли почти 1600 кг платины. Однако промышленность в ней пока не нуждалась, а ювелиры брали лишь по 1–2 кг в год. Слишком уж строптивым оказался похожий на серебро металл. Ведь в то время ни одна из существовавших плавильных печей не могла нагреть платину до её температуры плавления в 1773,5 С°.

Теперь помог своими исследованиями петербургский инженер П.Г. Соболевский, основатель «Соединённой лаборатории Департамента горных и соляных дел, Горного кадетского корпуса и Главной горной аптеки», получавший по повелению Николая I сверх жалованья, «доколе на службе пребывает», по 2500 рублей в год «в примерное вознаграждение». [208] Благодаря его изысканиям в России с 1828 по 1845 год успели отчеканить из 899 пудов 30 фунтов (почти 15 тонн!) платины монет, достоинством в 3,6 и 12 рублей, на сумму в 1,4 миллиона.

208

Венецкий, Рассказы о металлах. С. 185.

Долго не давалась платина ювелирам. Но вот табакерку из неё 30 июня 1829 года, накануне берлинского праздника «Белой Розы», преподнёс русской императрице Александре Феодоровне прусский мастер Иоганн-Генрих «Госсауэр» (Хоссауэр), за что удостоился от неё получения золотых часов стоимостью в 300 рублей. [209] В то время маститый придворный ювелир прусского короля уже располагал собственной «Фабрикой изделий из платины, золота, серебра, бронзы, позолоченной и серебряной меди в английском вкусе», и его работы пользовались большой популярностью не только на родине, но и далеко за её пределами. [210]

209

РГИА. Ф. 524. On. 1. Д. 5. Л. 50.

210

Волшебство Белой Розы. С. 117.