Петербургские женщины XIX века
Шрифт:
Через некоторое время Онегин покидает театр и едет домой переодеваться. Он собирается на бал. На часах где-то между семью и восемью. Бал начнется около десяти. Онегин будет «наводить красоту» часа два-три и приедет на бал ближе к полуночи.
По традиции балы начинались с полонеза — «ходячего разговора», а точнее — торжественного танца-шествия, который создавал в зале особую бальную атмосферу. Если на бале присутствовала императорская семья, то император возглавлял полонез рука об руку с хозяйкой дома, во второй паре шла императрица с хозяином. Если бал обходился без присутствия высоких гостей, полонез возглавлял хозяин вместе с самой почтенной дамой, следом шла
За полонезом следовали более легкие и эротичные танцы: вальсы, польки, кадрили, галопы. Вершиной бала мазурка. Именно к мазурке приезжает на бал Онегин.
Вошел. Полна народу зала; Музыка уж греметь устала; Толпа мазуркой занята; Кругом и шум и теснота; Бренчат кавалергарда шпоры; Летают ножки милых дам; По их пленительным следам Летают пламенные взоры, И ревом скрыпок заглушен Ревнивый шепот модных жен.Позже, описывая деревенский бал в поместье Лариных, Пушкин снова посвящает несколько строк мазурке:
Мазурка раздалась. Бывало, Когда гремел мазурки гром, В огромной зале все дрожало, Паркет трещал под каблуком, Тряслися, дребезжали рамы, Теперь не то, и мы, как дамы, Скользим по лаковым доскам, Но в городах, по деревням Еще мазурка сохранила Первоначальные красы: Припрыжки, каблуки, усы Все те же: их не изменила Лихая мода, наш тиран, Недуг новейших россиян.Здесь все очень точно. В мазурке — танце храбрых польских офицеров — мужчины имитировали движения всадника (правда, очень условно): подпрыгивали, ударяя одной ногой о другую, сильно ударяли каблуками об пол, словно пришпоривая невидимого скакуна, падали на одно колено, словно помогая своей даме сойти с коня.
Смирнова-Россет пишет: «Шик мазурки состоит в том, что кавалер даму берет себе на грудь, тут же ударяя себя пяткой в centre de gravit'e (чтоб не сказать задница), летит на другой конец зала и говорит: „Мазуречка, пане“, а дама ему: „Мазуречка, пан Храббе“. Тогда неслись попарно, а не танцевали спокойно, как теперь, и зрители всегда били в ладоши, когда я танцевала мазурку».
Разумеется, все эти резкие и чересчур темпераментные па были не слишком уместны в светских гостиных. И мазурку стали танцевать по-новому, как писали современники, «легко, зефирно и вместе с тем увлекательно». Но по-прежнему мазурка оставалась любимейшим танцем россиян, и по-прежнему в финале дамы, словно в изнеможении, падали в объятия своих кавалеров. Недаром мазурка считалась танцем интимным, принять приглашение на мазурку можно было только от хорошо знакомого человека. Если молодой человек и девушка знакомились на балу (при помощи хозяйки дома или иного посредника), они могли танцевать вместе кадриль, но не мазурку и не котильон.
В мазурке есть и еще один приятный момент: когда в центре зала распорядитель и несколько пар исполняли
«— Кити, что же это такое? — сказала графиня Нордстон, по ковру неслышно подойдя к ней. — Я не понимаю этого.
У Кити дрогнула нижняя губа, она быстро встала.
— Кити, ты не танцуешь мазурку?
— Нет, нет, — сказала Кити дрожащим от слез голосом.
— Он при мне звал ее на мазурку, — сказала Нордстон, зная, что Кити поймет, кто он и она. — Она сказала: разве вы не танцуете с княжной Щербацкой?
— Ах, мне все равно! — отвечала Кити».
За мазуркой следовал легкий ужин, потом могло быть еще несколько кадрилей и вальсов.
Завершался бал обычно котильоном — веселым танцем-игрой, в котором первая пара придумывала па и фигуры, а остальные пары следовали за нею. В котильон включали элементы из других танцев — польки, мазурки, вальса, использовали и специальные котильонные аксессуары — серсо, хлопушки, маски, сачки, вожжи (для игры в «лошадки»), мячики на длинных нитках (дама тащила этот мячик за собой, а кавалер должен раздавить его ногой) и т. д. Веселье в котильоне было столь непринужденным, а котильонные затеи столь непредсказуемыми, что люди, не желавшие терять достоинства, уезжали с бала еще до котильона. Так, к примеру, поступала императорская семья. Так поступает и Анна Каренина. После мазурки она уезжает с бала, несмотря на то что распорядитель уговаривает ее остаться. «Полно, Анна Аркадьевна, — заговорил Корсунский… — Какая у меня идея котильона! Прелесть!»
Можно было провести время и по-другому. Весьма популярны в то время рауты — вечерние собрания без танцев, где все время посвящалось разговорам. Современник Пушкина П. А. Вяземский называл вечера в одной из петербургских гостиных «изустной, разговорной газетой». В домах образованных людей, в кругу друзей не только обменивались светскими новостями, но и обсуждали последние новинки литературы, новые изыскания историков, последние политические новости. Именно таковы литературные вечера у директора Публичной библиотеки и президента Академии художеств Алексея Оленина, у поэта Василия Жуковского, у издателей журналов А. Ф. Воейкова и Н. И. Греча. Но это были скорее исключения. В большинстве гостиных шли «разговоры ни о чем». В этом последнем искусстве больших успехов достиг Евгений Онегин.
Имел он счастливый талант Без принужденья в разговоре Коснуться до всего слегка, С ученым видом знатока Хранить молчанье в важном споре И возбуждать улыбку дам Огнем нежданных эпиграмм.Популярностью пользовались и музыкальные вечера. На вечеринках гости сами запросто развлекали друг друга музыкой и пением (такой домашний концерт описан, к примеру, в повести Л. Н. Толстого «Крейцерова соната»), более изысканные ценители музыки приглашали выступить у себя дома известных исполнителей. Особенно славились в Петербурге концерты Филармонического общества в доме В. В. Энгельгардта.