Петербургские женщины XVIII века
Шрифт:
В 1743 году в результате доноса и политической интриги вскрылся так называемый заговор «Ботта — Лопухиных» в пользу Иоанна Антоновича. В нем якобы участвовали также и подруга Натальи Федоровны графиня Анна Бестужева, и посланник австрийского двора маркиз да Ботта. Наталья и Анна были приговорены к битью кнутом, вырыванию языков и ссылке в Сибирь с конфискацией имущества. Дочерей Натальи Настасью, Анну и Прасковью сослали в отдаленные деревни. Екатерина II в своих записках сообщает, что в одну из них был влюблен Петр Федорович и жаловался своей невесте на разлуку с предметом своей страсти. «Я слушала, краснея, эти родственные разговоры, благодаря его за скорое доверие, но в глубине души я взирала с изумлением на его неразумие и недостаток суждения о многих вещах», — добавляет Екатерина.
Рейнгольд
Посланник Ботта в результате переговоров с императрицей Австрии Марией-Терезией был в конце концов освобожден из заключения и прощен. Степан Лопухин умер во время следствия. Графиня Анна Гавриловна Бестужева-Рюмина умерла в Якутске в 1751 году. Наталья Лопухина вернулась из ссылки в Москву в 1762 году и через год скончалась.
Под внешним блеском и роскошью таились казнокрадство, хаос и неустроенность. Екатерина II вспоминает, как странствовала вместе с двором Елизаветы. «При дворе в это время был такой недостаток в мебели, что те же зеркала, кровати, стулья, столы и комоды, которые нам служили в Зимнем дворце, перевозились за нами в Летний дворец, а оттуда — в Петергоф и даже следовали за нами в Москву. Билось и ломалось в переездах немалое количество этих вещей, и в таком поломанном виде нам их и давали, так что трудно было ими пользоваться; так как нужно было особое приказание императрицы на получение новых вещей и большею частью трудно, а подчас и невозможно было до нее добраться, то я решила мало-помалу покупать себе комоды, столы и самую необходимую мебель на собственные деньги как для Зимнего, так и для Летнего дворца, и, когда мы переезжали из одного в другой, я находила у себя все, что мне было нужно, без хлопот и потерь при перевозке. Такой порядок полюбился великому князю; он завел такой же для своих покоев».
Атмосфера двора, как это часто случается, была наполнена сплетнями и интригами. Екатерина рассказывает об одном из таких скандалов, связанных со сменой фаворитов Елизаветы. Ставки в игре были высоки, так как речь шла о по-настоящему больших деньгах и большом влиянии на политику. Поэтому соперники не стеснялись в средствах.
«В этот год в Петергофе случилось происшествие, главною причиною которого были происки господ Шуваловых, и которое послужило предметом толков между придворными, — пишет Екатерина в мемуарах. — Вышеупомянутый полковник Бекетов пользовался великою милостью до такой степени, что со дня на день ожидали, кто из двух фаворитов уступить друг другу, т. е. Бекетов ли Ивану Шувалову или Шувалов ему. Но, тем не менее, он очень скучал и от нечего делать заставлял у себя петь мальчиков-певчих Императрицы. Некоторых из них он особенно полюбил за их прекрасные голоса. Бекетов и друг его Елагин были оба стихотворцы и сочиняли для мальчиков песни, которые те распевали. Этому дано было самое мерзкое истолкование. Все знали, что Императрица ни к чему не чувствовала такого отвращения, как к порокам этого рода. Бекетов, в невинности сердца, беспрестанно гулял с певчими по саду. Эти прогулки была ему вменены в преступление. Императрица на несколько дней уехала в Царское Село и потом возвратилась в Петергоф, а Бекетову приказано было оставаться там под предлогом болезни. Он остался с Елагиным, вынес горячку, от которой едва было не умер, в бреду беспрестанно твердил об Императрице, которая занимала все его мысли, и, наконец, опять явился ко двору. Но милости больше уже не было; он должен был удалиться от двора».
Во время правления Елизаветы упразднили внутренние таможни, что привело к небывалому развитию торговли, отменена смертная казнь. Под влиянием своего фаворита Ивана Ивановича Шувалова императрица основала старейший в России Московский университет и Академию художеств в Петербурге. Годы правления Елизаветы были временем расцвета русской науки и культуры, временем политической стабильности и укрепления государственной власти. И все же, когда императрица умерла, она оставила несколько тысяч платьев, усыпанных драгоценностями, два сундука шелковых чулок, недостроенный
Екатерина II
Для нас тот факт, что после смерти Елизаветы и короткого царствования ее племянника Петра Федоровича пришла к власти Екатерина, совершившая государственный переворот и убившая чужими руками своего супруга, является само собой разумеющимся. Более того, это событие уходит в тень, оттесненное в нашем сознании тридцатью четырьмя годами ее правления, чередой блистательных побед, праздников, любовников, реформ. Нам кажется, что по-другому и быть не могло.
Меж тем современники, особенно иностранцы, восприняли воцарение Екатерины как опасное новшество.
Секретарь французского посланника в Петербурге Шевалье де Рюльер описывает события так: «Я был свидетелем революции, низложившей с российского престола внука Петра Великого, чтобы возвести на оный чужеземку».
П. Л. Антропов. Портрет императора Петра III. 1762 г.
Екатерине требовалось доказать всему миру, что она является лучший правительницей для России, чем «потомок Петра», что она была вынуждена пойти на крайние меры, чтобы спасти страну от катастрофы.
Она даже собственноручно написала мемуары, в которых раскрыла самые интимные подробности своей жизни при дворе Елизаветы и где всеми возможными способами подчеркивала, что Петр III действительно был полным ничтожеством, несостоятельным супругом и несостоятельным правителем и что он фактически сам принудил Екатерину к захвату власти.
У историков есть различные мнения относительно душевных качеств и государственных талантов Петра Федоровича, не все из них соглашаются с критической оценкой Екатерины, но одно несомненно: принцесса София Августа Фредерика фон Анхальт-Цербст-Дорнбург обладала гораздо большей способностью выживать, практической сметкой и пассионарностью, чем ее высокородный супруг.
«Маленькая Фике» («маленькая Фредерика», таково было ее домашнее прозвище) родилась в 1729 году. Ее отец Христиан Август Ангальт-Цербстский состоял на службе у прусского короля, был полковым командиром, комендантом, затем губернатором города Штеттина. Мать Иоганна Елизавета происходила из рода Гольштейн-Готторп и приходилась Петру Федоровичу двоюродной теткой со стороны отца. Очевидно, это родство и стало причиной того, что Фредерику выбрали в невесты Петру — герцогская семья была совсем не богата, но будущий император всея Руси мог не беспокоиться о размерах приданого невесты.
Фредерика была старшей из пяти детей герцога и герцогини. Она росла сорвиголовой, дружила со штеттинскими мальчишками, была защитницей двух младших братьев Вильгельма Христиана и Фридриха Августа.
Вероятно, Иоганна Елизавета тяготилась своим неравным, по ее мнению, браком с человеком, в два раза старше ее, и воспитала дочь амбициозной и не брезгующей никакими средствами для достижения своей цели. Однако царевна Екатерина Алексеевна (такое имя получила Фредерика в России) добивалась власти с гораздо большей хитростью и изяществом, чем ее простодушная мать.
В написанных много лет спустя мемуарах она берет за основу учение французских философов-энциклопедистов о том, что судьбу человека определяет не его рождение, а природные задатки, воспитание, и главное — самовоспитание.
«Счастье не так слепо, как его себе представляют, — пишет она. — Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных, не замеченных толпою и предшествующих событию. А в особенности счастье отдельных личностей бывает следствием их качеств, характера и личного поведения. Чтобы сделать это более осязательным, я построю следующий силлогизм (умозаключение, в котором на основании нескольких суждений выводится новое суждение, называемое заключением. — Е. П.):