Петербургский рубеж
Шрифт:
После этого я понял, что уже поддался обаянию молодой принцессы, может и не красавицы, но женщины необыкновенного шарма и ума. Но было уже поздно, и я начал свое интервью с принца Михаила.
— Позвольте мне сперва задать вам вопрос личного характера. Ведь наши читатели ничего не знают про то, как живут люди в России, а тем более представители экспл… высших классов. Расскажите про вашу личную жизнь, пожалуйста.
Великий принц Михаил пожал плечами:
— Ну, я, как и любой русский дворянин, помнящий о своем долге перед Россией и государем, служу в армии. Я поручик лейб-гвардии Кирасирского
Здесь, на войне, я убедился, что появление скорострельной артиллерии и пулеметов поставили крест на лихих кавалерийских атаках в конном строю. Теперь, чтобы наброситься на противника с пиками и саблями, надо застать его врасплох, а это случается очень редко. Чтобы быть полезным своей стране, я поступил волонтером в подразделение морской пехоты, по образцу которой я буду рекомендовать своему брату перестроить всю нашу армию. Но прежде чем советовать, я решил изучить все эти премудрости на своей шкуре.
Великий принц наговорил много, но, к счастью, у меня с собой был русский прибор диктофон, на который можно было записать несколько часов речи, а потом не спеша переносить ее на бумагу. Очень удобно для журналистов… и шпионов. Адмирал Ларионов, который подарил мне этот прибор, сказал, что принцип действия диктофона похож на тот, что и у фонографа, только запись электрическая, а не механическая. Всё остальное — секрет фирмы, которая всё равно скоро начнет массовый выпуск этих аппаратов. Ну, ничего, вот тогда в лабораториях фирмы Белл и разберутся, что тут на что записывается. Этот же прибор я обещал вернуть после завершения путешествия на «Сметливом». Но пора переходить к теме личной жизни.
— Сэр Майкл, вы женаты? — спросил я.
— Пока нет, — ответил он, — и, сказать честно, до начала этого года я довольно легкомысленно относился к этому вопросу. Теперь же я всё чаще задумываюсь над необходимостью начать семейную жизнь. Браки персон моего уровня происхождения — это чистейшая политика на высшем уровне. Пока еще ничего не предрешено, но думаю, что моя будущая супруга будет претендовать на звание сенсации века.
Потом я переключился на принцессу Ольгу.
— Принцесса, а вы замужем?
— Да, замужем.
Тут я заметил, что по ее лицу пробежала тень. Похоже, что эта тема была ей явно неприятна. Тогда я задал свой следующий вопрос:
— А что вы думаете о войне между Японией и Россией?
Великая принцесса нахмурилась.
— Мистер Лондон, пока русские и японские солдаты убивают друг друга, а их матери седеют от горя, банкиры лондонского Сити подсчитывают свои прибыли. Так ведь и было задумано. Мы никогда не должны забывать о том, что у убитых нами японцев тоже есть матери, жены и дети.
И что этих японцев, которым мы не сделали ничего плохого, послали против нас преступным приказом. Вся наша месть должна обратиться на тех, кто отдавал эти приказы, а еще больше на тех, кто оплатил эту войну и убийства. Мы, русские, всегда взыскиваем по своим долгам.
Принц Михаил добавил:
— Мистер Лондон, я полностью согласен с тем, что сказала моя сестра.
С
3 МАРТА (17 ФЕВРАЛЯ) 1904 ГОДА, 13:00.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
АНИЧКОВ ДВОРЕЦ.
Александр Васильевич Тамбовцев.
За завтраком наша хозяйка сообщила, что ее мать пригласила меня и Нину Викторовну сегодня к обеду в Аничков дворец. Видимо, внимательно взвесив и обдумав после нашей позавчерашней встречи всё сказанное, Мария Федоровна решила переговорить с нами серьезно о том, что ждет Российскую империю в самом ближайшем будущем.
Вдовствующая императрица была женщиной умной и с большим влиянием в высшем обществе. Порой она могла поставить на место даже великих князей, перед которыми пасовал ее коронованный сын. Еще бы — для Николая великие князья были дядями и кузенами, а за Марией Федоровной маячила тень ее покойного супруга, которого все Романовы при жизни побаивались.
Да и в общении с вдовствующей императрицей было гораздо проще — она жила так называемым «малым двором», который привлекал гораздо меньшее любопытство, чем царский. Ведь каждый посетитель Зимнего дворца заносился в камер-фурьерский журнал, который не был секретным документом. И любой генерал-адъютант мог сунуть свой нос в этот журнал и узнать — кого изволил пригласить к себе государь.
В указанное нам время мы с Ниной Викторовной были на месте. Аничков дворец, в котором в мое время находился Городской дворец пионеров, был по-домашнему уютен и более приятен для взора, чем чопорный и наполненный придворными Зимний. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, мы увидели ее величество вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Она радушно поздоровалась с нами, протянув мне для поцелуя изящную ручку с тонкими пальчиками. Но я вспомнил, что эта дама, моя ровесница, каждый день по утрам обтиралась водой и делала физзарядку, обожала верховую езду, и когда ей было уже за сорок, освоила велосипед. На своих изящных ручках она могла сделать акробатическое колесо. Потому и выглядела она много моложе своего возраста. Я с удовольствием поднес к губам ее пальчики.
— Господа, — произнесла Мария Федоровна своим немного хрипловатым голосом, — я рада вас видеть. Проходите, чувствуйте себя свободно, если хотите курить — курите.
Узнав, что мы с Ниной Викторовной не курим, она заметно огорчилась. Будучи заядлой курильщицей, она рассчитывала подымить папироской вместе с нами.
Мы прошли в гостиную, обставленную мягкой мебелью. Стены гостиной были сплошь увешаны акварелями с видами загородных царских дворцов. Мария Федоровна, извинившись, вышла на несколько минут. Потом она вернулась, присела на уголок дивана, обитого плюшем, и, вздохнув, начала нелегкую для нее беседу.