Петербургский сыск, 1870–1874

Москвин Игорь Владимирович

– Это в Чернореченском.

– Там.

– И в котором часу он появится в ночлежном доме?

– Кто ж его знает? – Васька осёкся, исподлобья посмотрел на Путилина.– Но обещался там быть после полуночи.

– Ладно, Василий, сегодня придётся тебе в камере посидеть.

– Эт мы понимаем, – обрадовался допрашиваемый и добавил. – у вас тепло да утром каша справная…

Глава одиннадцатая. В ночлежном доме

До Чернореченской, хотя и было, недалеко, но времени

совсем не оставалось. Часы давно пробили полночь, можно упустить Кузьку Добрянского. Узнает об аресте Голдыша и ищи по России.

Задержать Петьку Иван Дмитриевич решил с утра, тем более, что тот ни сном, ни духом о скопившихся над головою тучах.

Путилин поднялся из—за стола и подошёл к шкапу и распахнул дверцы, на одной створке изнутри вставлено большое зеркало, а крючках, прибитых к задней стенке висело чистое, но заношенное с заплатками одеяние. Иван Дмитриевич посмотрел в зеркало, повернув голову сперва вправо, потом влево.

– Хорош, – пробубнел он и скривился, – кистеня только и не хватает.

Переодевание заняло немного времени, дольше возился с бородой и париком, чтобы, не дай Бог, не в подходящий момент съехали в сторону или того хуже оказались на полу.

Осмотрел себя с головы до пят.

«Ничего, – пронеслось в голове, – в темноте, а тем паче при свете лучины или свечи меня не опознать».

На звонок явился дежурный чиновник с красными от бессонницы глазами, дежурит третью ночь, напросился у начальника, что сна лишился и теперь мается. На Ивана Дмитриевича посмотрел без удивления, привык к перевоплощения за время службы.

– Жуков здесь?

– Да, чаи гоняет.

– Позови—ка его ко мне.

Чиновник вышёл, тихонько затворив за собою дверь.

Миша же зашёл, как всегда без стука.

– Иван Дмитрич, звали?

Путилин почесал ухо.

– Да, Миша, – с огорчением произнёс начальник сыска, – с тобой соваться в ночлежный дом не просто опасно, а прямо таки преступно.

– Иван Дмитрич. – обиженно засопел Жуков, – через некоторое время вы меня не узнаете.

– Нет, Миша, – решительным голосом оборвал помощника Путилин, – зови Ваську, придется его с собой брать.

– Но…

– Миша, – прикрикнул начальник сыскной полиции и совсем тихо продолжил, – Василия приведи и побыстрее, времени остаётся все меньше.

Жуков вылетел из кабинета, он так и не понял по поводу времени, но не стал больше изводить начальника словами.

В камере пришлось будить Ваську, который развалился на тонком матрасе и оглашал богатырским храпом не только место своего ночлега, но и прилегающий коридор.

– А? Что? – тёр глаза задержанный.

– Пошли, – кивнул головой Жуков, – Иван Дмитрич зовёт.

– Ну вот, – тяжело вздохнул, – я ж все рассказал.

– Ступай.

Увидев в кабинете стоящего у окна какого—то босяка в рваной, но чистой одежде, с окладистой наполовину седой бородой и космами нечёсаных волос

на голове, Васька по хозяйски прошел к столу и опустился на обитый синим бархатом стул. Закинул ногу на ногу и небрежно посмотрев через плечо на Мишу, произнёс:

– Ну и где, Иван Дмитрич? Я чаю горячего хочу и спать.

Жуков с усмешкой во взоре смотрел на начальника.

– Василий, внимательности у тебя нет, – Путилин заложил большие пальцы рук за веревку но поясе, заменявшую ремень.

– Я, – только и сумел выдавить из себя задержанный, узнав голос Ивана Дмитриевича, и рот приоткрылся в изумлении.

– Я – это. я, – проговорил начальник сыскной полиции.

– А…

– Сегодня, видно, придётся, Василий, нам остаться без сна.

Задержанный сделал руками в воздухе несколько движений и замер, не закрывая рта.

– Вижу, Василий, твои сапоги прохудились, деньги иногда имеешь, а ноги мокнут.

– Да я…

– Именно ты, мы, кажется, размером схожи, – Иван Дмитриевич достал из шкапа новые сапоги, – надевай, – и не дав ничего сказать задержанному, добавил, – надевай, нам сегодня одно дело предстоит и я не хочу, чтоб ты приболел после него.

Василий повиновался явно с удовольствием, поднялся и сделал несколько шагов по кабинету.

– Не жмут?

– В самую пору, – заулыбался задержанный.

– Пальтишко смени, – и Путилин протянул верхнюю одежду из заветного шкапа, – великовато, но ничего, зато без заплаток. А теперь, поговорим, как мужики.

– Всегда готов, – глаза Василия блестели и стыдливо добавил. – это мне?

– Тебе, считай мой подарок.

– Благодарствую, Иван Дмитрич, – руки гладили лацканы пальто, – как я понимаю, нам с вами придётся на Чернореченскую?

– Быстро схватываешь.

– Господин Путилин, я…

– Василий, я ж понимаю, что среди тех людей тебе жить, ты только поздороваешься там: «Здравствуй, Кузьма» и все, можешь быть спокоен, что кто—то тебя заподозрит.

– Как Иуда…

– Василий, ты благодари Бога, что отвёл тебя от вчерашней крови. Не то я пустился искать по столице тебя.

– Знак свыше, – задержанный перекрестился.

– Договорились?

– Что мне остаётся, – посетовал Василий, – только вот оставили вы меня, Иван Дмитрич, без пайки утренней, – и посмотрел на начальника сыска карими глазами.

– Не забыл я, – и Путилин протянул задержанному зелёную банкноту, которую с начала разговора держал в руке.

– Благодарствую, Иван Дмитрич, спаситель вы мой.

Доехали до опустевшей Зимней Торговой площади, далее Путилин с Васькой по тележной улицы пошли пешком, чтобы, не дай Бог, кто не заметил из знакомцев. Миша с двумя агентами поехал дальше, чтобы там ждать, когда Иван Дмитриевич выведет Кузьму на свежий воздух. В ночлежном доме опасно арестовывать Добрянского, там много босяков, которые на дух не переносили людей в полицейской форме.