Петербургское дело
Шрифт:
— Так точно. Мы. свели его на очной ставке с Семеном Кондаковым…
— А Кондаков, если не ошибаюсь, это друг нашего граффера? — уточнил Константин Дмитриевич.
— Угу. Только, боюсь, бывший друг. Он предал нашего граффера, рассказал Старостину, где он скрывается. Старостин доложил генералу, а тот — своему племяннику.
Турецкий достал из кармана сигареты и закурил. Меркулов терпеливо ждал. Александр Борисович помахал рукой, отгоняя дым от лица, и продолжил:
— Генерал Костырин надломлен. Рассказал все и даже больше. Во время допроса пришлось даже вызвать ему врача. Э-э… Как же там звучит его диагноз? Не помню. В общем, нервное перенапряжение, отягченное всякой непроизносимой медицинской лабудой. Он сейчас в больнице.
Турецкий кашлянул и горстка серого пепла, сорвавшись с сигареты, спланировала на рукав пиджака Меркулова. Тот испуганно затряс рукой.
Александр Борисович виновато улыбнулся:
— Прости.
— «Прости», — передразнил Меркулов. — А если бы прожег? Представляешь, что бы со мной жена сделала! И с тобой, кстати, тоже. Так что зря смеешься. — Успокоившись, Константин Дмитриевич вновь откинулся на спинку кресла и деловито уточнил: — Значит, доказательная база намечается внушительная?
Турецкий кивнул:
— Угу. Андрей Черкасов собрал огромный изобличительный материал. Честно говоря, без него нам пришлось бы туго. Я выделил в отдельное производство дела, связанные с убийствами скинхедов и графферов. Это дело заканчивает группа Володи Яковлева. Ну что тебе, еще рассказать?
Меркулов вновь досмотрел на часы:
— Боюсь,
— Художники заждались? — насмешливо поинтересовался Турецкий.
— Ага.
— Представляю! Сидят сейчас, бедные, перед мольбертами и так грустят, что даже рисовать не могут. Когда же, думают, придет Константин Дмитриевич?
— Будешь издеваться — уволю, — грозно пообещал Меркулов.
Александр Борисович фыркнул:
— Как же, уволишь! Ты меня и в девяносто лет в отставку не отпустишь. Кстати, если-тебе не нальют на презентации, милости прошу вечером ко мне. Мы решили закатить что-то вроде банкета.
— А кто будет? — оживился Меркулов, для которого перспектива посидеть за столом со старыми друзьями была гораздо привлекательнее перспективы напиться шампанского в компании незнакомых чудаков.
— Я, Ирина, Слава Грязнов и Володя Яковлев. Грязнов купил какую-то супер-редкую водку. Называется «Выборнова».
— Польская?
— Ага.
Меркулов значительно кивнул:
— Неплохая вещь. С чего это он так разорился?
— Проспорил. Я бы и на нашу согласился, но ты же знаешь, как Слава любит попижонить.
— Проспорил, говоришь? — Константин Дмитриевич покачал головой. — Н-да… Скоро на пенсию, а у вас еще детство в одном месте не переиграло. Из-за чего хоть спор?
— Да так, долго объяснять.
Меркулов опять задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Знаешь что… А ну их к черту этих художников! Сейчас позвоню жене и скажу, что у меня дела.
— Отличная идея! — одобрил Турецкий. — Только пиджак свой щегольский смени. А то у Грязнова взыграют комплексы, и он побежит покупать себе смокинг!
— Обязательно, — засмеялся Меркулов и потянулся за телефонной трубкой.