Петька счастлив
Шрифт:
– На сахарных плантациях мужик вроде работал – оттуда бодягу затеяли.
– Нда, кубинским и питаемся – а свекольный-то послаще будет.
– Товарищ, не давите мне на бюст! – сетует дама в воскресном крепдешиновом платье с брошью.
– А я слышал, боксер был, профессионал.
Дама ерничает:
– Да что вы говорите?!. (Снисходительно) Кастро – адвокат! Из приличной семьи, между прочим.
Петя интернационально косится – еще одна Гитара!
– Я вам доподлинно скажу: наш он, засланный – у моей золовки брат
– Это вы на Рус намекаете? Как насчет Кастро?!
– Не курите мне в нос, юноша!..
Вскоре набегает волна ликующих возгласов, переходя в мощный ор. Взлетают руки, вспыхивают глаза – появляются три ЗИМа. В первом стоит Фидель, проталкивая сквозь курчавую бороду усталую улыбку и степенно покачивая опрятной, небольшой ладонью возле плеча. Шквал восторга взрывает народ, Петька заходится в неистовом крике: «Урра!!!»
Веселое топанье домой в месиве разгоряченных, захлебывающихся ребятишек.
– А я как заору-у! А Фидель как посмотрит на меня и рукой ка-ак махнет!
– А я, а вот… а на второй машине Рауль ехал!
– Пестик в кобуре видел у него? Заряженный!
– Да у него в машине еще автомат лежал!
– Врать-то не колеса мазать!
– Я видел! Спорнем? Он всегда с автоматом ездит!
И плывет народ по улицам празднично. Вон и отец Петин с дядей Лешей Шамриным и супругами Трисвятскими. Похоже, предстоит «расслабёжь».
Васильев – бывший старшина, демобилизованный в пятьдесят пятом. Соседи, они же друзья родителей, тоже бывшие или настоящие военные, потому что городок, десяток с небольшим двухэтажных домов, прежде был военной частью. Теперь армейское бытие ушло, но жизнь по-прежнему на виду. Если Васильев топает с дядей Лешей и дядей Колей и возбужденно что-то обсуждает – помимо, мама дежурит в медчасти – значит, на географичку сегодня смотрим с высокой колокольни. И что бы Петя делал без кубинской революции.
Следующий день сер и неопрятен. Все обсуждено вчера, жизнь валится в обычное русло. Географичка бубнит про Средне-Русскую возвышенность, на которую Пете глубоко плевать, и из хмурого ока зловредно выстреливает в очаги класса, где намечается малейшее оживление. Бодро выговаривает в конце урока:
– Однако, я что-то не видела вчера твоих родителей, Васильев. Ты, вероятно, считаешь, что я сама могу прийти? Ну что ж, я могу!
– Завтра, – бурчит Петя.
– Сегодня, Васильев! Я долго в школе задержусь. Ты меня понял?
Парень кивает головой – он давно Гитару понял.
Опять скорбно идет домой Петро, стоически неся тяжкий крест и мстительно мечтая: «Вот случись сейчас какая-сякая революция, да раздобудь он автомат. Ох, Гитара! Ну, Гитара!..» Жизнь, однако, берет свое, и позывной свист дворовых ребят бросает тело к сметающим все невзгоды утехам. Ликующе проследив, как ловко брошенный портфель смачно плюхается в угол, сорвав школьную форму и запихивая
Наши дружки допущены к подлинно мужскому делу в четвертой связке. Вовка сильней, зато Петя ловчей. Бац! бац! на!.. хук левой, апперкот по поджелудочной – лопаются удары. Петя приноровился окучивать неуклюжего друга-соперника градом выпадов. Он заправски прыгал, рисуясь и опуская руки. Тут и брызнул ему Вова практически не видя, наугад, неловко и сильно полоснув по губам шнуровкой. Набатный звон в голове, радужная рябь в глазах и вкусная солено-сладкая кровь.
А через полчаса прибегает Васька Трисвятский с настоящим ниппельным мячом, который привез отец из столичной командировки. Что такое разбитые губы, когда есть пустырь, оченно пригодный для футбольной баталии. Вы говорите, на пустыре лужа? Бросьте, что за пустяк!.. В разгар игры Вовка усматривает родителей.
– Мать, блин, идет. Я домой почапал.
– Во влип, – спохватывается Петя: через полчаса приходит отец.
Парень добросовестно бежит домой. Возле дома останавливается, рассматривает ситуацию. Уроки не сделаны, губы разбиты, сам с головы до ног грязный (насчет лужи вы оказались правы), и до кучи вызов школу. Труба!
Петя толкает дверь, она открыта – выходит, мать или, еще хуже, сеструха дома. Эта всегда отцу накапает. Ну точно, раздается смех Марины. Вот лошадь, только бы ржать. Значит, дома кто-то из ее хахелей – сейчас начнет из себя строгость изображать. Петя принимает смиреннейший вид. Вздыхает обреченно, открывает дверь в комнату. И…
В глаза ахает сидящий на диване молодой великолепный лилово-черный негр. Еще раз: на диване сидит великолепный лилово-черный негр!!. Реальный, аутентичный, какой хотите, – со смоляными кучерявыми волосами, ослепительными, будто первый снег, зубами, глазами, напитанными бушующим блеском… И почему-то в очках – этого представить в принципе невозможно.
– У-у, – раздается рокочущий голос, – совьетски пайонер!.. – То есть он еще и говорит…
Итак. Незамысловато обставленная советская комната. Диван, прижатый к ковру о трех утренних медведях в сосновом бору. Негр! Петя в глубоком нокдауне… Рядом с чудом расположен один из Марининых приятелей Серега, по другую сторону – ее подружка Нина. Марина и еще парень, Саша Орлов – напротив, на стульях. (Саша и Серега – студенты третьего курса политехнического.)
– Да проходи же, – масляно улыбаясь, поет сестрица, но тут же хмурится. – А чумазый-то! Где тебя так угораздило? Вот олух.
Конец ознакомительного фрагмента.