Петля для скалолаза
Шрифт:
В голосе его было столько злобы и готовности выстрелить, что ему подчинилась даже дамочка-змея. Толкая друг друга, мы прижались лицами к окнам. Справа от меня, под рукой, тряслась Мэд. Слева сопел и сдувал с кончика носа капельки пота Дима.
Вагон вздрогнул и просел – в него запрыгнул второй террорист. Это был рослый, тяжеловесный мужчина в черных горнолыжных очках, закрывающих большую часть его высокого лба и глаза, а поверх рта и носа был повязан красный платок.
– Эй, чмошник! – крикнул лысый, высунувшись через дверной проем. – Заводи свой самолет. Полетели!
Прозвенел
– Ххха-а-а!! – крикнули оба террориста, подняли руки, хлопнули ладонью о ладонь и, словно клоуны, завершившие спектакль, одновременно сорвали со своих лиц маски.
Глава 5
Переваливая через поперечные балки опор, вагон скрипел, раскачивался, и оттого на мгновение замирало сердце: упадет или нет? Мы, прижавшись лбами к холодному стеклу, дышали на него и сквозь запотевшие матовые круги смотрели на плывущий под вагоном выкат Азау, торчащие из-под снега рыжие скалы и валуны.
Дамочка-змея первая опустила руки и, повернувшись вполоборота, голосом ведущей «Спокойной ночи, малыши!» спросила:
– Товарищ террорист! Вы позволите даме сесть?
Блондин и лысый переглянулись. Лысый, закуривая и кидая спичку вниз через оконный проем, небрежно посоветовал:
– Не наглей, цапля болотная!
Видит бог, это он напрасно сделал. Дамочка подбоченила руки, смерила лысого испепеляющим взглядом и сквозь зубы процедила:
– Вот же гадина! Мало того, что в спину меня толкнул, так еще и разговаривает, как с уличной девкой.
Лысый вздернул вверх брови.
– По-моему, она умеет летать, – сказал он блондину.
– А по-моему, нет.
– Вот сейчас и проверим, – ответил лысый, схватил дамочку за воротник и подтащил к открытой двери. Она взвизгнула, попыталась вывернуться, но он пригнул ее голову к своим коленям, схватился свободной рукой за поручень, чтобы ненароком не вывалиться самому, и стал подталкивать ее к краю.
– Ребята, она же пошутила! – сказал я, поворачиваясь к дверному проему и протягивая руку, чтобы схватить дамочку за куртку.
Блондин приподнял автомат и несильно ударил меня прикладом в грудь.
– На место!
– Ой-ой-ой!! – заголосила дамочка, хватая лысого за колени. – Не надо, пожалуйста, не надо!!
– Вроде не умеет, – пожал плечами блондин.
– Притворяется! – покачал головой лысый, не вынимая изо рта сигарету. – Такие словоохотливые летают лучше цапель.
– Пожалуйста! Пожалуйста!.. – кричала дамочка.
Мэд негромко заскулила, прижимаясь ко мне. Круглоглазая стала нашептывать молитву.
– Да вы с ума сошли! – крикнул потеющий, не рискуя, однако, опустить руки и оторваться от стекла.
– Мужики! – добавил я. – Вам же омоновцы этого не простят! Зачем лишний грех на душу брать?
– О! – сделал удивленное лицо лысый, слегка ослабляя прессинг в адрес дамочки. – Еще один летчик!
Блондин схватил дамочку за мохнатый ворот безрукавки и притянул ее к себе.
– Лапки за голову! – ласково произнес он.
Дамочка медленно выпрямилась, все еще с ужасом глядя в дверной проем и, вмиг превратившись из змеи в кроткую телку, послушно подняла руки. Блондин расстегнул пуговицы на ее безрукавке, провел ладонью по груди и извлек из внутреннего кармана стопочку документов. Раскрыл паспорт и стал его листать.
– Алексеева Лариса Дмитриевна. Муж?.. Муж почему-то под другой фамилией: Сандус Лембит. Африканец, что ли? Детишек нет. Это понятно. Зачем такой склочной бабе детишки? – Он сложил и протянул паспорт своему напарнику: – Тенгиз! На, полистай, познакомься с нашими, так сказать, клиентами… Что тут у нас еще?.. Билет на поезд…
Лариса только раскрывала рот, но уже не смела ничего говорить и всякий раз, когда вагон раскачивался под опорами, отходила дальше от проема.
– Единый проездной за февраль, – продолжал рассматривать документы блондин. – Уже не понадобится. За борт его!.. Пропуск. Это ты на фотографии, что ли? На все пятьдесят выглядишь. Какая же ты, Лариса Дмитриевна, нефотогеничная.
Блондин раскрыл небольшой квадратный бумажник.
– Что у нас тут? Рублишки и баксы. Ну, баксами нас теперь не удивишь. Забирай все обратно, нам твоего не надо.
– А чего, в самом деле, удивляться этим баксам, да, Бэл? – спросил Тенгиз, заглядывая в ствол автомата и сдувая мнимую пыль. – Тот мент тоже сначала удивился, когда я у него миллион баксов потребовал. А как я показал ему две канистры с бензином, так он сразу удивляться и перестал… О! Торжественная встреча на орбите!
Мимо нас проплыл вниз встречный вагон. Тенгиз, вскинув автомат, послал ему вслед очередь. Люди одновременно вздрогнули и переступили с ноги на ногу. В вагоне запахло кислой пороховой гарью. Тенгиз заметил, как заложники отреагировали на автоматную очередь. Ему это понравилось, он не смог сдержать улыбки. Подняв автомат над головой, для чего-то несколько раз клацнул лепестком предохранителя.
– Нет у нее удостоверения, что летать умеет, – сказал Бэл, проверив оставшиеся карманы дамочки, которые оказались пустыми.
– Нету, – совершенно серьезно подтвердила Лариса и отрицательно покачала головой.
– Это плохо, – помрачнел Тенгиз, выплевывая окурок в проем. – Тогда запустим переводчика.
– Какого еще переводчика? – уточнил Бэл.
– А вот этого! – ткнул мне стволом в живот Тенгиз. – Раз за бабу заступился, пусть вместо нее и прыгает… Ну, ты готов, сокол?
Тенгиз смотрел на меня своими карими зрачками с мутными, красноватыми белками, какие бывают от недосыпания или пьянства. Он старался не моргать и хотел, чтобы я не выдержал его взгляда и первым опустил глаза. Мне же было легко рассматривать вблизи лицо этого человека. Когда так, в упор, рассматриваешь какого-нибудь неоднозначного субъекта, всегда удивляешься: оказывается, он самый обыкновенный – и губы у него потресканные, и зубы подпорчены, и под глазом смазанное грязное пятно.