Петля дорог
Шрифт:
Планировка города изменилась совершенно. Дважды или трижды узкие улочки выводили путников на площадь — Ирена всякий раз напрягалась, ожидая увидеть виселицу с несвежим трупом в петле. Почему-то картина города казалась неполной без запаха навоза, стражников с копьями и использованых эшафотов…
Запах был — несильный и неявный, зато стражника не встретилось ни одного. На площадях помещались в основном лавки и постоялые дворы — виселиц, по счастью, не было.
На них поглядывали — с любопытством, иногда настороженным любопытством,
Вечерело. Ирену все еще не оставила надежда на чудо — вот, мол, сейчас, сию секунду, из-за поворота покажется лавка с каким-то особенным, знакомым фасадом, здание-метка, скрывающее в себе ПЕРЕХОД…
— Господин моделятор имеет весьма приблизительное представление о средневековом городе… Это лубок, Ирена.
— А кто вам сказал, что он моделирует средневековье?
— А что он моделирует?
— Вы уже спрашивали…
Долговязые фонарщики зажигали свои фонари. Очень красиво — цветные стеклышки, толстые свечи, город в сумерках, в цветных огнях…
В какой-то момент Ирене почудилось, что она стоит посреди широкой оживленной трассы. Справа и слева от нее текут два потока — убегающих красных огней и набегающих белых… Фары, огни, всепонимающие глаза светофоров…
— Вы устали, Ирена.
— Нет, не особенно…
— Вы еле на ногах держитесь… Пешие прогулки, конечно, в вашем положении показаны, но не в такой же степени…
Ирена не запомнила, как называется гостиница. Ей было уже все равно.
— …Комната? Ужин? Горячей воды для господ путников?
Скрипучие ступеньки.
Ирена обнаружила себя лежащей на кровати — полог с золоченными кистями кое-где прохудился, сквозь прорехи тепло просвечивал огонек свечи…
— Ян, включите же свет…
— Сейчас, только найду выключатель, — в голосе Семироля была насмешка.
Он тоже устал.
После завтрака — овощи оказались вкусными, мясо невозможно было есть — Семироль отправился в город. Один; Ирена снова превозмогла себя и не напросилась в попутчицы.
Ей было страшно оставаться одной. С другой стороны, спина после вчерашнего болела немилосердно. С третьей стороны, появилась возможность наконец-то натянуть одеяло до подбородка и все хорошенько обдумать…
Что до новых впечатлений, то ей вполне хватило жанровых сценок под окном. Стук деревянных башмаков, плеск выливаемых помоев, фырканье лошадей, крики уличных разносчиков — прав Семироль, все это здорово смахивает на лубок, и, что интересно, не ослабевает впечатление давно виденного — где-то, когда-то, в кино ли, в книге…
В лавке напротив происходил громкий «прием товара». Здоровенные крестьяне вчетвером, с натугой, снимали с подводы огромную бочку; непонятно, какому сумасшедшему пришло в голову использовать этот сосуд для перевозки чего-либо. А бочка, по-видимому, была полна; ремни, перекинутые через
Ирена невольно подалась вперед, локтями легла на подоконник. Уж больно колоритной показалась сцена…
В следующую секунду один из ремней, удерживающих бочку на весу, лопнул. Носильщик чудом успел отскочить; вероятно, он готов был к такому повороту событий и потому отреагировал мгновенно. Бочка — так показалась Ирене — некоторое время повисела, накренившись, в воздухе, грузно опрокинулась на бок, но не треснула — хороший бондарь руку приложил! — а медленно и почти беззвучно покатилась под уклон, покачиваясь и вихляясь, будто бедра бесстыжей танцовщицы…
Зеваки кинулись в рассыпную. Даже Ирена инстинктивно подалась назад; не поспевая за происходящим, она видела только бочку, набирающую ход, тяжелую и неотвратимую, как паровой каток, пересекающую улицу по диагонали, стремящуюся навстречу забору или стене…
Потом ее ушей достиг вопль. Полный такого ужаса и отчаяния, что Ирена покрылась холодным потом еще до того, как успела увидеть кричащую женщину; там, на пути бочки, оказалось что-то, отлично видимое зевакам, над толпой пронесся сдавленный вздох…
Старушка в цветастом платке, присевшая передохнуть под стеночкой — да так и не сумевшая встать, потому что от ужаса у нее отнялись ноги.
Ирена поняла, что надо зажмуриться. А лучше отскочить от окна; к несчастью, она успеет зажмуриться и отскочить секундой позже, и ей суждено все это увидеть и запомнить — хруст костей, окровавленный платок…
Бочка подпрыгнула на камне.
Неуловимое движение. Темно-красный плащ на чьих-то плечах, туча пыли, вскрик… Ирена разглядела только плащ и руки. Белые руки, подхватившие старую женщину, будто куклу.
Долю секунды казалось, что бочка раздавит сразу двоих. Глупую старуху и человека, попытавшегося спасти ее — еще большего дурака…
Ирена так и не смогла зажмуриться.
Бочка грянулась о стену.
Содрогнулся трактир. От удара бочка лопнула наконец и пустила под себя лужу густого вина. Но никто в этот момент не обратил на катастрофу внимания. Та женщина, что кричала из толпы, протолкалась, наконец, вперед. Схватила в объятия живую, совершенно невредимую старуху, ткнулась лицом в цветастый платок…
Высокий светловолосый мужчина на мгновение обернулся. Ирена успела увидеть сосредоточенное, аристократически бледное, совершенно молодое лицо.
Минута — и в возбужденной толпе не осталось никаких аристократов. Лавочник причитал над разбитой бочкой, шальная собака жадно хлебала дармовое вино, кое-кто из людей присоединялся к ней тоже. Цветастый платок плыл, выбираясь из толпы — старушка шла, опираясь на руку рыдающей в голос дочери, и, кажется, еще и бормотала ей что-то в утешение…
Ирене вспомнился мальчик, которого она сама удержала от падения в колодец.