Петля желания
Шрифт:
– Я выключил телефон.
– С какой стати?
– Мне не хотелось ни с кем говорить.
– Как там дела у Беллами? – пробурчал Голл.
– С ней все в порядке. Э-э-э… послушай-ка, Голл, я хочу, чтобы ты привел в порядок мой самолет.
– По-моему, я только этим и занимаюсь.
– Да, верно, но что-то слишком долго. Как насчет тех деталей, что ты хотел заменить?
– Я ищу их.
– Хорошо. Мне нужно снова начать летать. Как можно скорее.
– Я уже это слышал.
– Отлично. Но я также думал о…
– Дент…
– Нет, позволь
– Значит, вот по какому поводу ты мне звонишь?
– Я знаю, время позднее, но ты ведь мне постоянно талдычил об этом, потому я и звоню тебе, чтобы сообщить, что решил с ним поговорить. Возможно… я даже не знаю… вполне может быть, не так уж и плохо заиметь постоянную работу. По крайней мере, я выслушаю, что он сможет мне предложить.
– Тогда я постараюсь все устроить.
– Устрой неформальную встречу. Но предупреждаю: я не стану специально для него чистить перышки.
– Постараюсь все устроить.
Внезапно у Дента стало радостно на душе. Может быть, он впервые за долгое время даже немного гордился собой. Он почувствовал, что улыбается. Однако суровый тон Голла озадачил его.
– Я думал, что у тебя настроение будет получше.
– У меня прекрасное настроение, – ответил старик. – В кои-то веки ты ведешь себя как взрослый человек, принимаешь правильное решение.
– Так в чем же дело?
– Знаешь, меня удивило время твоего звонка.
– Ну давай, если хочешь, я еще раз извинюсь. Надеюсь, я тебе там не помешал? Но, понимаешь, я принял решение всего несколько минут назад и решил сообщить тебе, не откладывая в долгий ящик. Позвони ему утром. Обязательно.
– Да-да, конечно, позвоню.
После короткой паузы Голл спросил:
– Ты обсудил это с Беллами?
– Я бы обсудил, но, понимаешь… – Дент сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. – Она со мной больше не разговаривает.
– Ясно. Теперь я все понял. Значит, ты ничего не знаешь.
От того, каким тоном говорил Голл, у Дента все внутри похолодело. Его радостное настроение мгновенно улетучилось.
– Чего я не знаю?
– Ее отец умер. О его смерти сообщили в десятичасовых новостях.
Стивен свернул свой темный костюм и положил его в чемодан, лежащий на кровати, и, оглянувшись, увидел вошедшего в комнату Уильяма.
– Какие-то проблемы? – спросил Стивен.
– Никаких. Все улажено. За кухней присмотрит повар. На бармене остается зал. Никто не узнает, что мы уехали.
– Ты полагаешь…
– Мы наняли хороших ребят. Все пройдет нормально. Ну а если и возникнет какая-то неувязка, надеюсь, она не станет концом света. Или даже концом ресторана «Макси» в Атланте.
После недолгого колебания Стивен уже не в первый раз сказал:
– Ты вовсе не обязан ехать со мной.
Уильям пристально взглянул на него, вынимая из кладовки собственные вещи.
– Конечно, не обязан, но еду.
– Целых десять лет я оберегал тебя от моей семьи и ее несчастий. Зачем же ты хочешь сейчас
– Я ни во что с твоей семьей не ввязываюсь. Я просто уже давно связан с тобой. И точка. Нечего больше обсуждать. Во сколько мы завтра вылетаем?
Стивен заказал билеты на первый рейс из Атланты в Хьюстон.
– Мы будем там к десяти. Похоронное бюро в Остине высылает катафалк в Хьюстон, чтобы доставить тело. Мы вернемся в Остин с матерью в лимузине сопровождения, а затем после похорон вылетим оттуда домой.
– И когда?
– Послезавтра.
– Значит, довольно скоро.
– Мать не видит причин все это надолго растягивать. Смерть Говарда ожидали уже в течение нескольких месяцев. На самом деле он уже почти все сам устроил без ее ведома.
Даже церемонию прощания, которая назначена на завтрашний вечер. – Стивен положил в чемодан несколько аккуратно свернутых рубашек. – Из уважения к памяти покойного «Листон Электроникс» три дня не будет работать, но сотрудники получат зарплату в полном объеме.
– Кто принял такое решение? Беллами?
– Мать. Она считает, что Говард одобрил бы это. Что же касается Беллами, то на тот момент, когда я разговаривал с матерью, она ей еще ничего не сообщила.
– Но почему?
– Боялась. Несмотря на то что у Беллами было время подготовиться, она будет убита горем.
Стивен присел на край кровати, слегка сгорбившись. Получив печальное известие, он сразу же начал заниматься деловыми вопросами, подготовкой к вылету, внесением корректировок в планы, сборами.
И вот теперь мрачная значимость происшедшего как будто дошла до его сознания, и он ощутил жуткую невыносимую усталость.
Уильям подошел к нему:
– Скажи, как ты? Что чувствуешь?
– Я очень беспокоюсь за мать. На первый взгляд она превосходно держится, но я уверен, что она из последних сил сохраняет внешнюю благопристойность, поддерживает образ сильной несгибаемой вдовы известного человека. – Стивен тяжело вздохнул: – Ведь Говард был центром ее вселенной. Вся ее жизнь вращалась вокруг него. Она утратила главную любовь своей жизни, а вместе с ней и смысл существования.
Уильям согласился, что привыкнуть к существованию без Говарда ей будет чрезвычайно тяжело.
– Можешь считать меня эгоистом, Стивен, но меня больше заботит твое состояние, – сказал он.
– Я не раздавлен горем, если ты это хочешь услышать. Какими бы ни были наши отношения с Говардом, сейчас уже поздно что-либо менять. Да и в любом случае я никогда бы не стал делать ничего подобного. Просто не смог бы. – Мгновение он молчал, пытаясь осмыслить свои быстро меняющиеся эмоции. – Думаю, что он мог бы стать мне лучшим отцом, если бы я ему позволил. Когда они с матерью поженились, Говард искренно принял меня как сына, официально усыновил. И делал он это вовсе не для того, чтобы соблюсти приличия или угодить жене. Я думаю, что он на самом деле хотел стать мне настоящим отцом. Но я не мог принять таких отношений с ним. Я всегда держал его на расстоянии вытянутой руки.